Вампир тоже наддал, в свою очередь опередив Алексию, как раз когда они достигли лестницы, и повел наверх, а не в заднюю гостиную, как случалось раньше. Этажом выше располагалось излюбленное прибежище графини. В самом деле, это был по-настоящему особенный вечер: леди Маккон допустили наверх, в святая святых роя, чего никогда не случалось прежде.
В стратегически важных точках лестницы стояли трутни. Все как один весьма привлекательные и безупречно одетые, они выглядели неотличимо от гостей, но по их вперившимся в Алексию глазам та поняла, что перед ней такие же атрибуты этого дома, как, допустим, персидские ковры. Правда, предположительно куда более опасные. Однако трутни ничего не предпринимали, поскольку леди Маккон шла в сопровождении герцога, хоть и старательно наблюдали за ней.
Лестница привела к закрытой двери. Герцог Гематол постучал в нее условным стуком, и она отворилась, явив лорда Амброуза, высокого темноволосого красавчика: именно таким желала бы видеть своего персонального вампира любая пресная, бесхребетная и романтичная барышня.
— Леди Маккон! Какая неожиданность!
— Мне все об этом сообщают, — сказала Алексия, пытаясь протиснуться мимо него.
— Вам туда нельзя.
— Во имя всего святого, да я не собираюсь причинять ей вред. По правде сказать, у меня совершенно противоположные намерения.
Лорд Амброуз и герцог переглянулись.
— Она часть этого нового порядка. Думаю, мы должны ей поверить.
— Раньше ты считал, что Уолсингем прав! — обвинил своего собрата по рою лорд Амброуз.
— И до сих пор считаю. Но по характеру она не более дочь своего отца, чем лорд Маккон — преемник лорда Вулси или лорд Акелдама — последователь того же Уолсингема.
Леди Маккон сверкнула очами.
— Если вы имеете в виду, что у меня своя голова на плечах и я сама принимаю решения, то так оно и есть. А теперь я должна немедленно увидеть графиню. У меня…
Лорд Амброуз не посторонился.
— Вам придется отдать мне парасоль.
— Категорически нет. Он может нам очень скоро понадобиться, особенно если вы меня не пустите. Говорю вам, я…
— Я вынужден настаивать.
— Амброуз, дорогой, впусти ее.
Голос графини Надасди звучал нежно и мягко — так изъяснялось бы сливочное масло. При желании королева роя могла бы поджаривать на нем людей.
Лорд Амброуз немедленно отступил, не застя больше вид, и перед Алексией открылось внутреннее убранство комнаты. Это был прекрасно обставленный и убранный будуар, где имелась не только огромная кровать с балдахином, но и другая мебель, чтобы с удобствами посидеть и отдохнуть, а также весьма нужные для вампиров приспособления. Леди Маккон отметила новейшие и сложнейшие подогреватели крови и громадный чайник для ее хранения с множеством носиков и трубочек. И на нем самом, и на трубочках красовались вязаные чехлы, а конфорка внизу заставляла живительную жидкость двигаться по трубкам.
Графиня чаевничала на свой лад. В ее исполнении это было весьма пышное мероприятие, включавшее чайную тележку под кружевной скатертью с сервизом, состоявшим из чайника и чашечек тонкого фарфора, расписанных розочками и отделанных серебром. Имелись тут также бело-розовые птифуры, которые никто не ел, и чай, разлитый по чашкам, который никто не пил. На трехъярусном серебряном сервировочном блюде соблазнительно красовались маленькие сэндвичи и засахаренные розовые лепестки, а еще тут присутствовала — возможно ли такое? — тарелочка, содержавшая пирог с патокой.
Леди Маккон очень его любила.
Все собравшиеся здесь трутни и гости носили наряды в белых, бледно-зеленых и розовых тонах, под стать убранству комнаты. В элегантных греческих вазах стояли композиции из кремовых роз с розовыми краешками лепестков и высоких листьев папоротника. Все это было замечательно согласовано между собой, возможно, даже слишком согласовано: так научная гравюра с изображением животного отличается от настоящего зверя.
На видном месте, тоже накрытая тонкой кружевной скатертью, стояла вторая чайная тележка. На ней возлежала юная леди, одетая под стать сервизу — в белое парчовое вечернее платье с розовыми цветами. Ее открытая шея была выставлена на всеобщее обозрение, а светлые волосы подобраны высоко и со всем тщанием.
Похоже, у графини были весьма своеобразные представления о чаепитии.
— Прошу прощения, что прерываю вашу трапезу, — сказала леди Маккон, хотя ее тон был совершенно не извиняющимся, — но у меня сведения исключительной важности.
Она заковыляла вперед, только чтобы обнаружить, что у нее на пути опять стоит лорд Амброуз.
— Моя королева, я вынужден протестовать. Бездушной нечего делать в ваших внутренних покоях. Особенно когда вы за столом!
Графиня Надасди оторвала взгляд от тонкой белой шейки девушки.
— Амброуз, мы это уже обсуждали.
Алексия всегда считала, что королева Вестминстерского улья совершенно не годится на роль вампирессы, хотя не то чтобы ее мнение что-то значило. Если верить слухам, графиня Надасди занимает свое нынешнее положение уже на протяжении тысячи лет. Возможно, двух тысяч. Просто в отличие от лорда Амброуза она совсем не походила на вампира — милая маленькая и несколько пухленькая женщина с розовыми круглыми щечками и большими сияющими голубыми глазами. Сказать по правде, румянец был ртутного происхождения, а глазки сияли благодаря белладонне и расчетливости, а не вследствие веселого нрава, однако сложно ощущать угрозу от женщины, которая выглядит ожившей героиней одной из картин, посвященных соблазнению пастушек (такие во множестве висели на стенах у лорда Акелдамы).
— Но ведь она охотница, — запротестовал лорд Амброуз.
— Она леди. Не правда ли, леди Маккон?
Алексия опустила взгляд на свой выдающийся живот.
— Похоже, все факты указывают на это.
Младенец внутри матери брыкнулся, будто подтверждая ее заявление. «Да, — мысленно сказала ему Алексия, — мне тоже не нравится лорд Амброуз. Но сейчас не время для представлений».
— Ах да, мои поздравления с грядущим событием.
— Давайте будем надеяться, что оно еще не совсем грядет. Кстати, прошу прощения, уважаемые, но до недавнего времени вы вроде бы не приветствовали предстоящее появление у меня потомства.
— Воистину, моя королева, мы не можем…
Леди Маккон прервала лорда Амброуза, просто ткнув ему в ребра парасолем. Она целилась в ту точку грудной клетки, которая особенно чувствительна к щекотке. Хотя, насколько ей было известно, вампиры не боятся щекотки.
— Да-да, знаю, вы по-прежнему стоите за мою смерть, лорд Амброуз, но пока забудьте об этом. Графиня, послушайте меня. Вам надо уйти.
Лорд Амброуз отодвинулся, и леди Маккон двинулась к королеве роя.
Графиня промокнула белым льняным платочком кровь в уголке рта. Алексия едва успела заметить намек на клыки, прежде чем они скрылись за губами в форме лука купидона. Графиня никогда не демонстрировала клыки случайно, делая это только со значением.
— Леди Маккон, дорогая, что это на вас? Неужели платье для визитов?
— Что? Ах да, прошу меня извинить. Я вовсе не намеревалась являться на ваш замечательный званый вечер, иначе бы оделась соответствующим образом. Но, пожалуйста, послушайтесь меня и уходите немедленно!
— Я должна уйти из комнаты? С какой же стати? Она из числа моих самых любимых.
— Нет-нет, уходите из дома.
— Покинуть рой? Ни за что! Не говорите глупостей, дитя.
— Но, графиня, сейчас сюда движется октомат. Он хочет вас убить и знает, где вы находитесь.
— Какая нелепость! Никаких октоматов нет уже целую вечность. И откуда бы ему знать, где меня найти?
— Ах да, насчет этого. Видите ли, ко мне в комнату забрался вор…
Лорд Амброуз рассвирепел:
— Душесоска, что ты наделала!
— Не могу же я помнить о каждом приглашении, которое получила так давно!
Графиня мгновенно замерла, как оса на кусочке дыни.
— Леди Маккон, кто хочет меня убить?
— А что, желающих так много, что сразу и не сообразить? Вот и я такая же везучая.