– Ну знаешь! Это уже жестоко. В следующий раз за кофе спускайся сама.
– Без проблем. Но тогда… – сгрузила бумажки на колени и потянула простыню. На этот раз вверх. Так, что осталась видна только короткостриженная макушка.
– Это нечестно! – надула губы красотка.
– Кто бы говорил. Ты первая начала меня шантажировать!
– Эээй, ну хватит… – хрипло проговорил Сибаир, закидывая руку мне на бедро.
– Ладно, будет тебе кофе. Ладно…?
– Ладно, – я дёрнула простыню снова вниз.
– Лиззи, и мне, будь добра, – вряд ли была необходимость Сибаиру просить. Не прошло бы и пяти минут, как блондинка появилась бы сама с чашкой для него.
Лиззи ретировалась. А на меня посыпались вестники и для Сибаира.
– Разбирай свою почту.
– Успеется.
– Сир, мне они мешают.
С тяжёлым вздохом он протянул руку, в которую я охотно вложила письма.
Грешно жаловаться, но как ни хороша связь ведьма-маг, есть у неё существенный минус: когда мы рядом магия не различает нас. Сила одна и вестники, мои и его, вечно путаются.
Лиззи уже притащила кофе и тарелку с сэндвичами для своего любимчика.
– Аннабель?
– Угу.
– Что пишет?
– Что отправила финансовые отчёты для визирования, об успехах нашей малышки во дворце. О леди Хэтар, жалуется, что та суёт свой нос везде, где можно и нельзя. Но Роберт пока держит оборону и независимость отдела, ну и всякое, по мелочам… А у тебя?
– Нет, ничего.
Я быстро глянула сбоку, не поверив такому поспешному ответу. И правда, задумался.
– От кого письмо?
– Это? Да так… – хотел увильнуть, но сдался под моим взглядом. – От графа.
– И?
– Да ничего особенного. Сказал же.
Вскочил и ринулся к камину. Бросил бумагу, поджёг артефактом. Я следила за напряжённым мужчиной. Обнажённый, смуглая кожа, словно обтянула оголённую стрелу, готовую стрельнуть.
Артефакт, следящий за Эстер, издал шум, похожий на шум волн. Проснулась моя малышка.
Бросила почту и поспешила облачиться.
– Давай, милый, Эстер проснулась, – напомнила Сиру, что утро не резиновое и хватит наслаждаться огнём.
А рыбка уже сидит на кроватке, в форме морской ракушки и сонно трёт глазки.
– Мамоцка! Доблое утло! – маленькие ручки потянулись с намерением задушить маму в объятиях.
– Доброе утро, моя красавица! – поймала озорницу в прыжке. Только в её возрасте это возможно: прыгать и точно знать, что тебя поймают.
Миллионы (кто б мне дал), ладно несколько поцелуев.
– Хватит, мама. Посли колмить птичек.
Призвала силу и глянула сквозь стену. Сибаир одет, сидит на диване.
– Конечно, солнышко.
Малышка сама потянулась к тумбочке за своими стёклышками. Надела очки и готова моя лапочка.
Смежная дверь и мы вышли в моей спальне.
Сонные объятия с Сибаиром и мы на зелёной террасе, куда Эстер без взрослых ходу нет.
Из шкафа с садовым инвентарём достала банку с зерном, отдала её малышке. Закрыла глаза и позвала вьёрнов.
Очень быстро птицы заполнили большую террасу. Глядя, как дочка забавляется, ловя птичуг, сама я слушала вьёрнов.
Картины передо мной сменяли одна другую. Сначала общие. Вьёрны – соглядатаи. Они должны показать хозяйке, что всё в их вотчине хорошо. Чужих нет, земля спокойна.
Дальше то, что интересно лично мне: приехавший из столицы поезд. Я внимательно вглядываюсь в лица, убеждаясь, что меня не ждёт неприятных сюрпризов. Церковь, на крыльце которой старый священник беседует с городскими. Табор, в нём жизнь течёт своим чередом. Большие дороги, немногочисленные экипажи, почтовый дилижанс, одинокие всадники…
В Эстесадо новый день!
Минут через десять Эстер наскучили птички. Змей подхватил красавицу умываться, мне тоже не мешает привести себя в порядок.
Когда я спустилась в столовую, не хватало только герцогини. Папа и Сибаир о чём-то тихо переговариваются, стоя у стеклянных дверей на террасу. Оба собраны и слегка расстроены. И если грусть отца понятна – мы сегодня снова уезжаем по службе, то вот Сибаир… к жизни в Итвозе он относится, как к неизбежному злу. Он и не скрывает, что в его идеальной картине мира, мы живём втроём, отдельно. И ему не приходится ночью нырять под кровать, когда в спальню приходит Эстер…
– Что-то случилось? – я присоединилась к мужчинам, пополнив число зрителей за тем, как моя дочка управляет бумажным голубем.
Открытая улыбка, глаза сияют так, что линзы очков словно умножают этот блеск.
Пичуга приземлилась прямиком в мои волосы, отчего я "ужасно испугалась". В притворном страхе пришлось замахать руками и попросить самую главную волшебницу избавить меня от чудовища.