Она машет головой, мол, ничего, все в порядке. Меня сейчас предаст мой собственный голос:
— Кто тебя ударил?
Она показывает себе на грудь, потом сжимает кулачок и прикасается им к месту ранки, затем снова тычет в себя пальцем. Я начинаю глубоко дышать, умоляя своего зверя, который сейчас рвется уничтожить любого, кто причинил моей девочке боль, успокоиться:
— Ты хочешь сказать, что сама поранилась?
Бэмби утвердительно кивает, и несмело улыбается мне. За эту улыбку я готов на все… Ранг этого раба недостоин того, чтобы я к нему обращался напрямую:
— Хорошо, отдай рабу его ребенка, и скажи ему идти выполнять свои обязанности.
Она поспешно опускает мальчика на землю, и провинившийся, но избегнувший наказания (точнее верной смерти) раб, хватает его за руку и бежит в дом.
Моя девочка вытаскивает из кармана платок, и прикладывает его к губам. Я подхожу и нежно поднимаю ее лицо к себе:
— Сильно болит?
Бэмби прикладывает руку к сердцу ( так она говорит всем спасибо) и машет головой. Х-м, показать ее Медику ( плавали, знаем) и пытаться не стоит — она никогда не согласится. Что ж, придется довериться ее уверениям, что с ней все в порядке. Как же мне хочется убить ублюдка…
Бэмби, наверное, видит тень на моем лице, потому что начинает беспокоиться. Мне уже настолько хорошо удается читать ее мысли по выражению лица, что я тут же все понимаю:
— Девочка моя, не переживай, если я сказал им идти, то уже не изменю свое решение.
Она просит разрешения вернуться в дом, и отходит от меня. Я не тронулся с места, пока не услышал позади себя голос Вилена:
— Рэд, это так на тебя не похоже… Брат, как тебе удалось сдержаться?
Не знаю. Вслух спрашиваю:
— Что произошло на самом деле?
— Раб хотел наказать своего ребенка, Бэмби заступилась, и приняла на себя удар, направленный на мальчишку.
Так я и думал.
— Вилен, предупреди всех рабов, духовников и граждан нашего дома…
— Я понял. Ты убьешь на месте любого, кто прикоснется к ней.
— Да.
После ужина я опять поднялся к Вилену. Он предложил сыграть с ним в шахматы, и я согласился.
Мой брат быстро расставил фигуры на доске и сделал ход. Уже через пять ходов, я понял, что проигрываю.
В дверь тихонько постучали. Вилен крикнул:
— Да, — и в комнату входит Бэмби. У нее в руках какой-то сверток.
Она явно не ожидала увидеть меня здесь, потому что махнула рукой, мол, зайду позже. Я прошу:
— Девочка, заходи.
Она аккуратно приближается к нам, и устремляет свой взгляд на шахматную доску. Вилен спрашивает:
— Бэмби, что-то случилось?
Она показывает нам не обращать пока на нее внимание, и продолжать партию, потому что причина, которая привела ее сюда, может подождать.
Вилен сделал ход, и я уже тянусь к своему ферзю, но Бэмби перехватывает мои пальцы. Я замер… Эта пытка когда-то закончится? Я что, всегда буду так остро реагировать на ее невинные прикосновения? Вижу, что она спрашивает моего разрешения сделать ход за меня. Я тупо уставился на нее, и кивнул в ответ.
Когда она походила, Вилен воскликнул:
— Бэмби, так нечестно. Я уже почти поставил Рэду мат, — потом спохватывается, и спрашивает, — Откуда ты знаешь эту игру?
Она немного сжимается, и пожимает плечами. Я встал, чтобы усадить ее на свое место со словами:
— Девочка, дело в том, что во всем королевстве, только мы с братом умеем играть в шахматы, — и затем обращаюсь к Вилену, — ты не будешь против, если Бэмби продолжит вместо меня?
Мой брат ухмыляется:
— Ну, Бэмби, держись. Ты даже не представляешь, с кем села играть.
Девочка скопировала ухмылку Вилена, и показывает ему «это мы еще посмотрим — кто кого».
Я вспоминаю о приготовленном для Бэмби небольшом подарке, и иду за ним в свою комнату.
Прячу коробочку у себя за спиной, и открываю дверь.
Сначала вижу победно пританцовывающую Бэмби, затем перевожу взгляд на Вилена, и наблюдаю на его лице оторопелое восхищение. Моя девочка видит меня, и кидается мне на шею. Я делаю глубокий вдох и спрашиваю:
— Ты его сделала?
У Бэмби такой радостный вид, что мне хочется подхватить ее на руки и закружить по комнате. Вместо этого протягиваю ей коробочку:
— Приз для победителя.
Пока она открывает ее, я успеваю смущенно («Я» и «СМУЩЕННО» — понятия несовместимые!!!) промямлить:
— Правда, не уверен, что ты любишь такое….
В первый же день пребывания Бэмби в нашем доме, я узнал, что рыбу в ее меню включать нельзя ни в каком виде. Остальные же блюда она поедала с удовольствием…
Бэмби, наконец, справляется с крышечкой, видит содержимое коробки и радостно пищит. Выхватывает пальчиками одну конфетку, но, прежде чем отправить ее себе в ротик, легко целует меня в щеку.
Она возвращается к столу, садится в кресло и поджимает под себя ножки. Весь ее вид демонстрирует блаженство. Коробочка опустела буквально за минуту.
Вилен спрашивает:
— Почему ты не объяснила нам раньше, что любишь конфеты?
Бэмби хитро щурится, и не отвечает. Я же начинаю лихорадочно думать о том, где сейчас, поздним вечером, можно найти шоколадные конфеты?
Мой брат напоминает ей:
— Ты хотела о чем-то спросить, когда пришла?
Она кивает, берет в руки сверток и разворачивает его. Оказывается, в ткань была завернута книга. Бэмби открывает ее на закладке и показывает что-то Вилену.
Я подхожу ближе и заглядываю в книгу. Так, ее пальчик указывает на отрывок из описания «Обетованного королевства». Мне удается скрыть удивление («Я» и «УДИВЛЕНИЕ» — понятия несовместимые!!!):
— Девочка, ты умеешь читать?
Она смотрит на меня, как на умалишенного. Жестом просит дощечку с писалом. Вилен вскакивает и выполняет ее просьбу. Бэмби быстро (очень быстро и без ошибок) пишет: «А что же я, по-твоему, делаю каждый день в библиотеке?»
Я, как полный идиот, говорю вслух, обращаясь непонятно к кому:
— Девочка, ты умеешь писать?
Вилен сейчас точно упадет. Он с трудом говорит:
— Бэмби, почему ты нам раньше ничего не сказала?
Она пишет: «Потому что вы не спрашивали».
— Мы не интересовались, потому что и предположить не могли ничего подобного. Ведь в Едином королевстве женщин не обучают грамоте. Мы видели, что ты хорошо рисуешь и вышиваешь, вот и решили, что ты, скорее всего, раньше была швеей — модисткой.
Она тычет в свой первый вопрос, и я отвечаю:
— Мы думали, что ты там… смотришь картинки.
Она громко смеется и качает головой. Вилен продолжает расспросы:
— Бэмби, и что же ты думаешь о нашей библиотеке? Какие книги тебе нравятся?
Колпачок писала в ее пальчиках быстро справился с удалением написанного ранее. На освободившемся месте появилась фраза: «Отвечу или честно, или никак».
Я сказал:
— Конечно, честно.
Она пишет: «Все книги в вашей библиотеке — бредовые».
Вилен побледнел, я же, кажется, покрылся пятнами. Мой брат справился первый:
— Милая, только ты об этом больше никогда никому не говори. Это ты можешь обсуждать только с нами.
Она составляет на своем лице выражение «Да за кого вы меня принимаете? Это же и ослу понятно!»
Вилен аккуратно говорит:
— Бэмби… твоя память.
Мы читаем ее ответ: «Все так же ничего не помню».
— Ясно, — мой брат широко улыбается, — ну что ж, по поводу книг. Рэд, ты не будешь возражать, если я дам почитать Бэмби книгу не из библиотеки?
Я покачал головой, и Вилен оставил нас одних.
Моя девочка подходит к шахматной доске, и расставляет на ней фигуры.
Я не могу оторвать от Бэмби свой взгляд.
Ее волосы уже порядком отросли, и она стала стягивать их в пучок на затылке. Сейчас я наслаждаюсь видом тех мелких завитушек волос, которые выбились из-под заколки. Мне хочется прикоснуться к этим непослушным прядкам, и я подхожу к моей девочке сзади.
Она слегка вздрагивает, ощутив мою руку на своих волосах, но не отворачивается от моего прикосновения. Мне нельзя находиться в такой опасной близости к ней — мое самообладание на грани.