— Да.
Ее «да» такое жалобное и перепуганное, что я инстинктивно прижимаю ее к себе еще крепче:
— Бэмби, знаешь, какой день был самым счастливым в моей жизни? Тот день, когда ты пришла ко мне в комнату два месяца назад, когда ты сказала, что любишь меня… Сегодня же — тот день, который навсегда станет для меня еще одним самым счастливым в моей жизни. Сегодня я узнал, что стану отцом… я узнал, что женщина, которую я люблю больше всего на свете, носит под своим сердцем моего ребенка. И… Бэмби, я знаю точно, что третьим, самым лучшим в моей жизни, будет тот день, когда ты подаришь мне ребенка, когда ты родишь нашего первенца…
Она цепляется за мою шею, как за спасательный круг:
— Рэд, я боюсь.
— Нет, моя хорошая, ты не боишься, ты просто растерялась от неожиданности. Вот дай себе несколько минут, дай этой мысли окончательно завладеть твоим сознанием, и ты поймешь, что чувствуешь на самом деле.
— Из-за гормонов я стану капризной, противной и требовательной, и ты меня разлюбишь…
Моя жена чуть не плачет.
— Хорошая моя, Бэмби, я… тебя… люблю… и я всегда буду тебя любить…
— Ага, а еще я стану отвратительно толстой и ты меня…
Я не могу серьезно реагировать на ее глупые предположения — издаю смешок и говорю:
— Нет, любимая, ты будешь красавицей, только… беременной красавицей и,… Бэмби, ты будешь всегда желанной красавицей…
Так, она, кажется, начинает-таки приходить в себя:
— Рэд, а тебе не кажется, что, по закону жанра, это я должна быть в роли утешителя?
Я смеюсь облегченно и радостно:
— Кажется…
Бэмби поднимает ко мне голову и дарит мне такую счастливую и светлую улыбку, что моим легким сразу перестает хватать воздуха.
— Рэд, любимый, у нас будет ребенок!!! У нас будет маленький… У меня будет твой ребенок… Боже, какое счастье…
Я подхватываю Бэмби на руки, и кружу-кружу-кружу ее под звуки мелодичных колокольчиков моего любимого смеха.
— Рэд, ты что, хочешь этим сказать, что не будешь прикасаться ко мне до самых родов?
Бэмби злится не на шутку, и эта злость вытесняет в ее теле состояние томительного возбуждения.
— Нет, любимая, я хочу сказать, что у нас не будет секса, но при этом я позабочусь о том, чтобы удовлетворять тебя.
— А себя ты будешь удовлетворять с кем?
Вот это вопрос… Хм, ответим как-то так:
— Вопрос — неверный. Надо сформулировать его по-другому — не с кем, а чем?
— Ты совсем ненормальный? Рэд, у меня в голове катастрофически мало информации по беременностям и детям — это, наверное, из-за того, что я этим никогда не интересовалась, но и этих моих знаний хватает, чтобы с уверенностью утверждать — занятия любовью беременным не противопоказаны…
— Бэмби, я не хочу рисковать тобой, нашим ребенком.
Моя девочка насмешливо улыбается:
— Ты не хочешь рисковатьнашим ребенком, или ты боишься, что наш ребенок увидит твое мужское достоинство?
Я нервно хохотнул:
— Бэмби, ну как можно с тобой серьезно разговаривать?
— А никак, и вообще давай сейчас не будем разговаривать, а будем…
— Милая, а если…
— А если… то я тебе скажу, и мы остановимся…
Я уже на выходе из комнаты, мы с Бэмби слышим тихий стук в дверь, и видим на пороге Вилена:
— Зашел сказать тебе, Бэмби, «до свидания» и получить взамен твои «Вилен, я буду скучать, и я не знаю как проживу эти две недели без тебя…»
Мой брат пародирует мою жену почти виртуозно. Она смеется:
— Вил, я лучше ограничусь моими «Пока, береги себя».
— Жадина, — и уже серьезно, — Бэмби, вся территория, не только дом, а вся территория нашего дома, уже под ментально-физической защитой. Я изъял Антифизменты у тех домочадцев, у которых они были. За время нашего отсутствия те, кто ослушается приказа, и выйдет за территорию дома, уже сюда не вернется.
— А как же запасы?
— За это не волнуйся — в подвалах их такое количество, что хватит и на год вперед. Все, пока, дай щечку.
Моя девочка послушно подставляет щеку, Вилен быстро чмокает ее и со словами: «Рэд, поторопись», оставляет нас одних.
Мы с моей девочкой не можем оторвать наши взгляды друг от друга — в них все, все наши чувства… и никакие слова тут не нужны…
Мы, наконец, добрались в приграничное сообщество Далекое. Это поселение такое маленькое, что нам не удалось бы разместить всех наших людей в их домах.
Мы разбиваем лагерь на холме, с которого видна мощная, растянувшаяся на много километров, крепостная стена границы Единого королевства.
Именно вдоль крепостных застав мы и двинемся завтра, проверяя боеспособность и порядок на местах. Но главной целью нашего «похода» является представление Пограничникам новоиспеченного Первого Воина.
Мы с Виленом сидим за столом в палатке… Ужин давно съеден, пора укладываться спать, но Вилен не спешит уходить:
— Рэд, представляешь, Бэмби разбирается в термодинамике и ядерной физике. Когда она спросила, будем ли мы включать эти предметы в программу среднего образования, меня чуть удар не хватил. Ее трудоспособность меня поражает — она так ответственно и с такой самоотдачей посвящает себя работе над учебниками, над программой по подготовке учителей… А когда я на Совете предложил Бэмбин «Закон о всеобщей грамотности населения»? Ты помнишь рожу Настоятеля? Да он же чуть не лопнул…
Я решился озвучить, не для поддержки или в поисках понимания, нет, просто захотелось сказать это вслух:
— Вил, мне как-то тревожно последние дни…
— Да ладно тебе… Ну что там может случится? Она чувствует себя хорошо, она в абсолютно защищенном доме… Рэд, расслабься… А то ведешь себя, как… беременный… ха-ха-ха.
За пологом палатки раздается голос Первого Воина:
— Прим, разрешите?
На мое «да», он входит внутрь и становится на колено:
— Аве Прим.
— Говори.
— Стражи лагеря доложили, что раб Вашего дома просит проводить его к Вам.
— Раб моего дома?
Вилен справился с шоком быстрее:
— Он предъявил знак Прима?
— Да.
— Ведите его сюда быстро, — Первый Воин выходит, и Вилен подбегает ко мне, — Рэд, братишка, успокойся, это еще ничего не значит. Может, Бэмби решила передать тебе какую-то весточку с обычной женской чепухой? Люблю, ла-ла-ла, скучаю, ла-ла-ла…
— Вил, придурок, ты себя слышишь? Бэмби и обычная женская чепуха?
Раб, который когда-то, по случайности, ударил Бэмби, лежит ничком перед моими ногами и тихо поскуливает:
— Простите, что ослушался приказа и оставил дом, только не оставляйте моего сына сиротой, о Великий Прим, простите…
Я отлично понимаю, что скажи я сейчас что-то, или заставь я криком это забитое запуганное существо объяснить мне причину его появления здесь, то услышу в ответ только очередные мольбы о помиловании, либо полное тупой безнадежности мычание.
Поэтому усилием воли заставляю себя хранить молчание и жду, когда мой раб сам все мне расскажет.
— Я ослушался, я убежал из дома и прибежал к брату в Единый город. Только не казните меня за это… только не… Мой брат — гражданин из ремесленников, и я пообещал ему, что Прим вознаградит его, если он даст мне свой электробайкоцикл. Он не хотел, но Ваш раб уговорил его… Но он дал мне к нему только одну батарейку. Я ехал без остановки два дня. Я останавливался только по нужде, честное слово, Прим верит мне? Запасная батарейка умерла, когда я уже почти добрался до Далекого. Там мне сказали, где найти Вас… О, я презренный, как я посмел, но… Прима всегда оставляет в столовой для моего мальчика еду и сладости, и разрешает ему заходить в дом и брать это… о только не убивайте моего мальчика за это… я не разрешал ему, страшась, что Вы узнаете об этом, но Прима Бэмби разрешала, и он меня не слушался… Два дня назад, он ночью выбрался из нашей комнаты в пристройке, и пошел в Ваш дом за сладеньким… о-о-о простите его… Он уже был в столовой, как услышал шум, испугался и спрятался… Он увидел как два духовника Вашего дома выводят через столовую в сад Приму… один шел впереди, второй держал нож на животе у Бэмби… простите… у Примы… мой сын сказал, что у нее были связаны рот и руки… Мой мальчик подождал, пока стихнут их шаги и кинулся в нашу комнату, разбудил меня… Я побежал и разбудил Стражей… Мы не нашли Приму… мы везде, на всей территории дома искали ее до самого утра. Стражи сказали нам возвращаться к своим делам, и выполнять приказ находиться на территории дома, ожидая возвращения Прима. Что Прим вернется и скажет, что делать… Что Прим сделает со мной?