Пока отравительница жадно пьет воду, Вилен подводит мою жену к единственному стулу, усаживает ее и становится сзади. Бэмби поднимает голову и благодарно ему улыбается. Он кивает «все хорошо, не за что», и кладет ей руки на плечи.
Из угла раздается, полное насмешливого презрения:
— Прима, а они тебя имеют по очереди или одновременно?
Все, сука… ты — труп… ты-растерзанный-до-неузнаваемости-труп…
Слышу крик Бэмби, чувствую, как Вилен перехватывает меня и падает на меня сверху, придавив своим телом… Я рычу и сбрасываю его с себя… Не успеваю встать, и… почувствовав схватившие мою руку любимые пальчики, уже не могу встать… Потому что, если я встану, то меня уже никто и ничто не остановит:
— Бэмби, Бэмби…
Она гладит мою щеку и взглядом умоляет успокоиться, просит позволить ей довести задуманное до конца.
— Хорошо, любимая… Но, я не могу здесь находиться. Я подожду вас с Виленом на улице.
Мне надо закурить, фак… фак… фак…. Полкоролевства за сигарету…
— Вилен, говори, черт бы тебя побрал!!!
…Когда Бэмби и мой брат сели в носилки, я не заподозрил ничего неладного. Моя девочка молчала и не шевелилась, но у меня было тому отличное обоснование: она же не каждый день общается с тем, кто желает ей смерти. Вилен же, наоборот, был весь, как на шарнирах. На мой вопрос: «Что», он ответил: «Не сейчас». Так мы молча и доехали до дома…
— Рэд, я обложался, я так обложался, брат.
— Что с Бэмби?
Моя девочка сейчас лежит в соседней комнате. Меня дико страшит непонимание ее состояния, и я хочу сейчас же услышать его причину. Вилен опускает на руки голову и начинает свой рассказ о том, что произошло в камере после того, как я оттуда ретировался.
— Рэд… В общем, сначала, Кесса отвечала на все вопросы, но ничего нового мы так и не узнали… Потом она стала срываться… перескакивать с темы на тему, отвечать невпопад, вспоминать свое детство, ругать брата за то, что не выдал ее замуж, что если бы она была замужем, то уже не принадлежала бы к его семье, а принадлежала бы к семье мужа, и что тогда бы ей было все равно… что она не хотела рисковать из-за него, но боялась, что в случае, если правда выплывет наружу, потерять свой ранг, как его сестра… потом опять про детство, про давно умерших родителей… потом вдруг стала перечислять тех, с кем у нее были любовные связи… сука-сука-сука… Рэд, да если бы я только знал… если бы я только мог предположить что-то подобное, да я бы за шкирку вытащил оттуда Бэмби, и пусть бы она ненавидела меня за это до конца своих дней… да… лучше пусть бы вообще перестала со мной разговаривать, чем так… чем то…
— Вилен, не испытывай мое терпение. Что было дальше?
— Дальше… эта тварь сошла с катушек… начала плакать, стоять перед Бэмби на коленях, умолять о помиловании. Девочка через меня сказала, что это не в ее власти… Потом Бэмби встала и начала как бы собирать с щечек слезинки, ну, я понял и перевел этой мрази, что Прима… жалеет ее… И Кесса… засмеялась… нехорошо так засмеялась… как же я не понял в тот момент, что это был на самом деле не смех… Потом она затараторила, как ненормальная: «Ты меня жалеешь? Меня? Да ты себя пожалей, дура! Да ты же рано или поздно вспомнишь, как тебя насиловали… насиловали не один день… снова и снова… и… вот кто кого тогда будет жалеть, а?» Я подошел и врезал этой суке по морде, я бил ее, пока та не захлебнулась своим смехом. Бэмби… у-у-у, ну, почему я послушался ее и остановился? Ненавижу себя, никогда не прощу себе эту слабость…
У меня онемели от ужаса губы, и я с трудом выдавил из себя:
— Бэмби попросила тебя остановиться, и что?
— И села возле Кессы на колени, стала гладить ту по голове… а Кесса, заливаясь слезами рассказала, что ее брат в начале кампании, останавливался в крепости Никлэд. Рэд, я не могу…
— Продолжай.
— Бэмби уже была в той камере. Воин, которого ты казнил, похвастался перед Кессом красотой своей пленницы. Вечером, после пирушки, когда Воин уже свалился под стол, Кесс со своими двумя заместителями пошли к Бэмби… Кесса сказала, что брат подробно описал ей накануне аудиенции с тобой все то, что они делали с… нашей девочкой… они… В общем, она пересказала нам все это… Рэд, я — мужик, но у меня волосы шевелились на руках от того, что я услышал от этой конченой суки… Еще он сказал Кессе… Рэд… он сказал, что никогда такого не видел, он сказал, что Бэмби… что она совсем не плакала и не кричала, что она терпела молча…
— Почему ты не заставил эту гниду заткнуться?
— Брат, Бэмби…
Я понял, что моя жена не дала ему это сделать.