«Девушка, моя?»… он терпеливо ждет моего одобрения своим дальнейшим действиям… Я тихо, почти шепотом говорю: «Да», и вскрикиваю от, пронзившей мое тело, боли. Его рука медленно перемещается с моего живота вниз, его пальцы снова ласкают меня, и отголоски боли окончательно отступают под натиском гонящих их прочь эндорфинов.
Он продолжает медленно подводить и меня, и себя к пику наслаждения… не спеша… наслаждаясь самим процессом, и не торопясь его закончить…
Рэд помогает мне встать, невозмутимо смотрит мне в глаза и говорит (не спрашивает, а говорит): «Придешь завтра».
Все это вихрем промелькнуло в моей голове — с момента, как я поднимаю палец вверх, и до того момента, как я безвольно опускаю руку, проходит не больше двух секунд… Я беспомощно смотрю на Рэда… Он тихо спрашивает?
— Это была ты?
— Да.
— Почему?
Я подхожу к нему, обнимаю его и… не ощущаю его ответного объятия…
— Рэд, обсудим это потом наедине…
Делаю от него несколько шагов в сторону дивана, но резко оборачиваюсь на шум за моей спиной… в ужасе застываю… Мой отец сильным захватом, практически не напрягаясь, держит пальцами кадык моего мужа… Рэд морщится от боли, но не издает при этом ни звука. Мы с мамой одновременно кричим:
— Отпусти его!
— Нет.
Я подлетаю к ним, пытаюсь отодрать пальцы своего отца от шеи моего любимого:
— Отпусти, отпусти немедленно…
— Нет, он причинил тебе боль — я это видел.
— Папа, ты ничего не понимаешь… пожалуйста, не делай этого, пожалуйста…
Отец убирает свою руку, но при этом отталкивает Рэда прочь от нас:
— Арина, собирайся… Нет, тебе ничего не надо брать с собой… ты уходишь с нами, если не хочешь, чтобы я убил отца твоего ребенка… Сейчас…
Его последнее слово было произнесено с рычанием. Мама подходит, обнимает меня и выговаривает папе:
— Сергей, что за привычка делать поспешные выводы, и что за манера командовать всем и всеми? Ты забываешь, что находишься в гостях у дочери и ее мужа… Ты слишком много на себя берешь… Они — взрослые люди, и они сами могут разобраться в тех недоразумениях, которые были у них в прошлом.
— Мира, это — не простое недоразумение… Это — физическая боль… Ты хочешь оставить нашу дочь здесь, с этим… с ее мужем, зная, что он уже когда-то сделал ей больно?… Тот, кто был способен так поступить, обязательно повторит это в будущем.
Я все-таки вспылила (видит Бог — я этого не хотела):
— Папа, в этом воспоминании Рэд становится моим первым мужчиной. И, вполне естественно, что в какой-то момент мне было больно, не так ли?
Мой отец… смущается под моим гневным взглядом. Обстановку слегка разряжает Никита, который, смеясь, комментирует:
— Интересное кино получается…
— Ах, тебе интересно, да? Ну, конечно, это же не ты тут делишься при всех своими воспоминаниями о своем первом сексуальном опыте…
Никита поднимает руки, как бы сдаваясь на милость победителя:
— Да, пожалуйста, сколько хотите… Значится, дело было так… Она была меня намного старше…
Мама осаждает этого шутника:
— Никита…
Мой брат «бьет себя пяткой в грудь»:
— Мам, да я говорю чистую правду…
— Уволь нас, пожалуйста, от этих подробностей…
— Значит, про Арину тебе интересно, а про меня — нет… И где справедливость?
И тут в разговор вступает… Саша:
— Арина, а почему Рэд узнает о том, что был твоим первым только сейчас? Ты что, парень, был в тот момент пьяным или без сознания?
Первая же часть вопроса была адресована мне:
— Это наше личное с Рэдом дело… Без комментариев…
Мой муж немного сипло, еще не оправившись от папиного захвата, отвечает:
— Ни то, ни другое, но это меня не оправдывает… Бэмби, мне жизни не хватит, чтобы заслужить твое прощение за то, что я воспользовался и… что я использовал…
Мой отец не может устоять на месте, но как же хорошо, что мамин голос действует на него настолько отрезвляюще:
— Сергей, не двигайся. Это не наше с тобой дело.