Представители строительной компании исчезли из виду, и я обернулся к Илье.
– И давно они тут ошиваются?
– Года три где-то. У Гусиной Балки вовсю уже строительство ведется.
– А там, разве, пустырь был?
– Ага, как же! – Илья резко показал жест из двух рук. Тема для него была, видимо, болезненной. - С пятидесятых годов там две двухэтажки стояли впритык, бывшие общаги кирпичного завода. Контингент там, конечно, тот еще жил. Сам знаешь, как алкаши размножаются. В каждой квартире человек по восемь прописано. Дома эти во всех планах уже лет двадцать значились, как аварийные и подлежащие сносу. Да кто же такое снесет? Чтоб жильцов оттуда расселить – небоскреб строить надо. Но скажу тебе, что шестьдесят лет эти дома простояли, и еще столько же в запасе имели. Там такой бут в фундаменте – дай Бог любому новострою. Ну и жильцы, кто непьющие, не сидели – крышу перестелили, газ им провели.
Кажется, я понимал, к чему клонит Илья. По логике вещей с домом должно было случиться скоропостижное несчастье, в котором народная молва обвинила строительную компанию.
– А два года назад бац, и оба дома посреди бела дня загораются. – продолжал Илья - Восемь человек сгорели – трое детей, одна старушка и четверо алкоголиков, которые с бодуна проснуться не смогли. От домов одни головешки. Погорельцам - шиш с маслом.
– А пожарники что сказали?
– Ну что. Сказали, мол, что у нас страна народных умельцев. Двужильную проводку на трехжильную поменяли, и что-то там занулили не так. Только мне непонятно, с чего на вход напряжение триста восемьдесят пошло?
И очень даже правы пожарники. У нас страна не только народных умельцев, у нас и страна народных экспертов. Каждый готов дать заключение по причинам возгорания. Скидывать строительную компанию со счетов, конечно, не стоило, но ее предполагаемые злоумышления никак не могли объяснить причину присутствия покойной жены Ильи на собственных похоронах.
Машинально я съел еще одну печеньку. Хозяин продолжал разглагольствовать о пожаре, а я смотрел на него, не слушая. История с призраком приобретала признаки достоверности. Если мать Лизы была жива и скрывалась, то ее вполне могли видеть. Непонятно только, кого похоронили. Впрочем, с выводами торопиться не стоило. Может быть, у покойницы была сестра-близнец. Да и случайного сходства не связанных кровным родством людей никто не отменял. Господи, это сколько же всего мне надо выяснить! Я подумал, что предложи мне сейчас строительная компания обмен – я бы согласился. А дальше – хоть трава не расти.
– Папа! Ты кричишь и мешаешь читать! – голос Лизы вывел меня из состояния задумчивости. Девочка стояла в дверях, уперев руки в боки и насупившись, как старая сварливая тетка. Картинка была настолько забавной, что я фыркнул.
– Все, зайка, все! Больше не буду! – притворно-раскаянно сказал Илья и подмигнул мне. – Видал, хозяйка какая в доме?
Лиза демонстративно резко развернулась, тряхнув белыми волосами, и ушла к себе.
– Характер, однако! – улыбнулся я.
– А то! – самодовольно согласился Илья.
– И не тяжело тебе одному? Девочка все-таки… Или есть бабки-дедки-тетки?
– Да никого у нас. Жена не с родителями, а с опекунами росла. Сирота она была. Опекуны ее в Израиль давно уже уехали. А у меня… Есть брат, только не знаю даже, где он. Разнесла судьба. Родители умерли. Так что вдвоем мы с дочкой.
Ну да, ну да… Я и не рассчитывал на другой ответ, если честно. Слишком бы все было просто. Не с моим счастьем такое. В общем, копать мне эту историю – не перекопать. Я посмотрел на часы. Десятый. Пора домой, надо полистать папку, которую подкинул мне Гута. И может быть удастся поспать сегодня. После бессонной ночи и всех треволнений чувствовал я себя, как выжатый лимон. Я поблагодарил Илью за чай, крикнул Лизе «пока» и пошел к себе.
Уже наступили сумерки, в подъезде было темно, а лампочку на этаже кто-то предприимчивый спер. Я поднимался на второй этаж, нащупывая ногой каждую ступеньку. Чтобы открыть замок, подсветил себе фонариком мобильного. Лучик выхватил из темноты дверное полотно. В свете последних событий увиденное не радовало. Кому-то понадобилось нарисовать на моей двери красный крест.