Пост-кошмарный морок слегка отпустил меня, и я стал прислушиваться. Не такой уж звук и мерный. Видимо кто-то, из не в меру хозяйственных соседей, решил заняться отбойными делами. Смущало то, что для работы молотка звук был слишком уж мобильным, двигаясь вдоль стены то выше, то ниже. Впрочем, у каждого додика своя методика штробить стены. Тем не менее, я решил поговорить с соседями днем. Штробление по вечерам меня совсем не устраивало. Успокоившись, я пошел в туалет избавиться от выпитого пива. Встал у унитаза и вдруг понял, что долбить в стену было просто некому. Моя квартира – угловая, и стена, в которую стучали - наружная. Биты информации проникали в мой сонный мозг очень медленно. Механически следя за струей, я увидел, что вода в сифоне унитаза окрашивается в мутный красный цвет. Первый панический страх сменился паническим ужасом. Крови в моей моче не было. Кровь поступала в сифон из канализации.
Начинало светать. Я лежал на диване вот уже пять часов, даже не пытаясь заснуть. Сердце успокоилось, в стену больше не стучали и красную взвесь в унитазе я смыл. Мне оставалось лишь ждать приемлемого времени для визита к Илье. Из соседей я знал только его, и расспрашивать о странностях дома больше было некого. Я два раза выпил кофе и съел еще несколько сырных палочек. Побрился, убивая время. Долго мыл лицо холодной водой и растирал его перед зеркалом. Глаза мои были краснее, чем у девочки-альбиноса. Часов в восемь хотел позвонить на работу, но антенна на экране мобильника, мигнув пару раз, исчезла. Минут десять я смотрел на экран в надежде, что связь появится. Но ей было плевать на мои надежды. Кажется, я даже ненадолго уснул, потому что час прошел слишком уж незаметно. Я смотрел на телефон в руках, а когда поднял глаза на часы – они показывали девять. Быстро впрыгнул в шорты и побежал в первый подъезд. Открывший дверь Илья сочувственно изучал мое лицо в течение минуты. Изучив, оглушительно расхохотался.
– С боевым крещением, сосед! Как ночь провел? Весело? Заходи, не стой в дверях. Кофе выпьешь?
Ржание его было обидным, но оно меня успокоило. Мы прошли в кухню. Илья поставил передо мной кружку кофе и уселся напротив.
– Ну, давай, делись ночными страхами. Что слышал? Вой, стуки?
– Стук слышал. В наружную стену.
– Ага. Она значит, сегодня с той стороны орудовала? То-то я думаю, чего у меня ночью тихо было. Ты не дергайся. Старушку в песочнице помнишь? Сумасшедшая. Раньше-то она ничего была. А как убийство в доме случилось, так разумом и поехала.
– А она к убийству каким боком?
– Ну каким… Самым что ни на есть прямым. Ты ж полицейский, да? Не слышал? Убитая же в полиции работала. А старушка… Было у нее увлечение – рыбалка. Вечно детишки за ней увязывались. С ней дети как за каменной стеной. Вот и отпускали их к озерцу. Бабка у них за командира. Шаг влево, шаг вправо, ну и так далее. Строем ходили. Так вот. Два месяца назад, в мае кажется, подалась вся компания на рыбалку. Бабушка во главе, мелюзга следом. И вроде как закинула она удочки и чувствует, что зацепила что-то у самого берега. В воду не полезли, палками воду стали баламутить. Ну и всплывает. Банка жестяная. Такая, знаешь, пятилитровая, от томата-пасты. Наших натуралистов любопытство одолело, может послание в банке от марсиан, или еще какая хрень. Вытащили на берег, а в ней голова женская. И глаза открытые. Дети в крик и врассыпную. А бабушка с банкой в руках в полицию. Пока дошла, пока объяснила. А вечером уже заговариваться стала. Ну, вот с тех пор и поехало. Нет у нее другой заботы, только тело убитой найти, мол нехорошо это, когда головы без тела похоронена, много бед случиться может.
– Тело не нашли, что ли?
– Говорят, что нет. Родители убитой приезжали, сильно убивались, что похоронить дочь по-людски не смогут. В коробке голову дочери домой повезли.
– А как бабка в стену-то лупит на уровне второго этажа?
– Ну смекалка советская, чо… Две швабры связала и лупит. У меня, когда первый раз ее стуки услышал, чуть сердце в трусы не выпало. Она в подвале искала. Я решил, что там крысы-мутанты завелись. Сейчас-то привык. Когда ее не слышу – вроде чего-то хватает. Другое плохо. Дети у нас, после того случая, как пристукнутые. Во двор выйти боятся. Вечером только, когда родители на них из окна смотрят. И хвостом за бабушкой. Моя, ты видел, альбинос. Ей на солнце нельзя. А как по закону подлости, в тот день за бабкой увязалась. Сейчас каждый день только и слышу варианты, где тело может быть спрятано. Беда.