Осип Мандельштам
Немногие для вечности живут…
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Стихи
Камень (1908–1915)
«Звук осторожный и глухой…»
Звук осторожный и глухойПлода, сорвавшегося с древа,Среди немолчного напеваГлубокой тишины лесной…
«Сусальным золотом горят…»
Сусальным золотом горятВ лесах рождественские елки;В кустах игрушечные волкиГлазами страшными глядят.
О, вещая моя печаль,О, тихая моя свободаИ неживого небосводаВсегда смеющийся хрусталь!
«Из полутемной залы, вдруг…»
Из полутемной залы, вдруг,Ты выскользнула в легкой шали –Мы никому не помешали,Мы не будили спящих слуг…
«Только детские книги читать…»
Только детские книги читать,Только детские думы лелеять,Все большое далеко развеять,Из глубокой печали восстать.
Я от жизни смертельно устал,Ничего от нее не приемлю,Но люблю мою бедную землюОттого, что иной не видал.
Я качался в далеком садуНа простой деревянной качели,И высокие темные елиВспоминаю в туманном бреду.
«Нежнее нежного…»
Нежнее нежногоЛицо твое,Белее белогоТвоя рука,От мира целогоТы далека,И все твое –От неизбежного.
От неизбежного –Твоя печаль,И пальцы рукНеостывающих,И тихий звукНеунывающихРечей,И дальТвоих очей.
«На бледно-голубой эмали…»
На бледно-голубой эмали,Какая мыслима в апреле,Березы ветви поднималиИ незаметно вечерели.
Узор отточенный и мелкий,Застыла тоненькая сетка,Как на фарфоровой тарелкеРисунок, вычерченный метко, –
Когда его художник милыйВыводит на стеклянной тверди,В сознании минутной силы,В забвении печальной смерти.
«Есть целомудренные чары…»
Есть целомудренные чары –Высокий лад, глубокий мир,Далеко от эфирных лирМной установленные лары.
У тщательно обмытых нишВ часы внимательных закатовЯ слушаю моих пенатовВсегда восторженную тишь.
Какой игрушечный удел,Какие робкие законыПриказывает торс точеныйИ холод этих хрупких тел!
Иных богов не надо славить:Они как равные с тобой,И, осторожною рукой,Позволено их переставить.
«Дано мне тело – что мне делать с ним…»
Дано мне тело – что мне делать с ним,Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и житьКого, скажите, мне благодарить?
Я и садовник, я же и цветок,В темнице мира я не одинок.
На стекла вечности уже леглоМое дыхание, мое тепло.
Запечатлеется на нем узор,Неузнаваемый с недавних пор.
Пускай мгновения стекает муть –Узора милого не зачеркнуть.
«Невыразимая печаль…»
Невыразимая печальОткрыла два огромных глаза,Цветочная проснулась вазаИ выплеснула свой хрусталь.
Вся комната напоенаИстомой – сладкое лекарство!Такое маленькое царствоТак много поглотило сна.
Немного красного вина,Немного солнечного мая –И, тоненький бисквит ломая,Тончайших пальцев белизна.
«Ни о чем не нужно говорить…»
Ни о чем не нужно говорить,Ничему не следует учить,И печальна так и хорошаТемная звериная душа:
Ничему не хочет научить,Не умеет вовсе говоритьИ плывет дельфином молодымПо седым пучинам мировым.
«Когда удар с ударами встречается…»
Когда удар с ударами встречается,И надо мною роковойНеутомимый маятник качаетсяИ хочет быть моей судьбой,
Торопится, и грубо остановитсяИ упадет веретено –И невозможно встретиться, условитьсяИ уклониться не дано.
Узоры острые переплетаются,И, все быстрее и быстрей,Отравленные дротики взвиваютсяВ руках отважных дикарей;
И вереница стройная уноситсяС веселым трепетом, и вдруг –Одумалась и прямо в сердце проситсяСтрела, описывая круг.
~ 1 ~