«О, этот воздух, смутой пьяный…»
О, этот воздух, смутой пьяныйНа черной площади Кремля!Качают шаткий «мир» смутьяны,Тревожно пахнут тополя.
Соборов восковые лики,Колоколов дремучий лес,Как бы разбойник безъязыкийВ стропилах каменных исчез.
А в запечатанных соборах,Где и прохладно, и темно,Как в нежных глиняных амфорах,Играет русское вино.
Успенский, дивно округленный,Весь удивленье райских дуг,И Благовещенский – зеленый,И, мнится, заворкует вдруг,
Архангельский и ВоскресеньяПросвечивают, как ладонь, –Повсюду скрытое горенье,В кувшинах спрятанный огонь…
<Петрополь>
1
Мне холодно. Прозрачная веснаВ зеленый пух Петрополь одевает,Но, как медуза, невская волнаМне отвращенье легкое внушает.По набережной северной рекиАвтомобилей мчатся светляки,Летят стрекозы и жуки стальные,Мерцают звезд булавки золотые,Но никакие звезды не убьютМорской воды тяжелый изумруд.
2
В Петрополе прозрачном мы умрем,Где властвует над нами Прозерпина.Мы в каждом вздохе смертный воздух пьем,И каждый час нам смертная година.Богиня моря, грозная Афина,Сними могучий каменный шелом.В Петрополе прозрачном мы умрем, –Здесь царствуешь не ты, а Прозерпина.
«Не веря воскресенья чуду…»
Не веря воскресенья чуду,На кладбище гуляли мы.– Ты знаешь, мне земля повсюдуНапоминает те холмы……………………….…………………….Где обрывается РоссияНад морем черным и глухим.
От монастырских косогоровШирокий убегает луг.Мне от владимирских просторовТак не хотелося на юг,Но в этой темной, деревяннойИ юродивой слободеС такой монашкою туманнойОстаться – значит, быть беде.
Целую локоть загорелыйИ лба кусочек восковой.Я знаю – он остался белыйПод смуглой прядью золотой.Целую кисть, где от браслетаЕще белеет полоса.Тавриды пламенное летоТворит такие чудеса.
Как скоро ты смуглянкой сталаИ к Спасу бедному пришла,Не отрываясь целовала,А гордою в Москве была.Нам остается только имя:Чудесный звук, на долгий срок.Прими ж ладонями моимиПересыпаемый песок.
«Эта ночь непоправима…»
Эта ночь непоправима,А у вас еще светло.У ворот ЕрусалимаСолнце черное взошло.
Солнце желтое страшнее –Баю-баюшки-баю –В светлом храме иудеиХоронили мать мою.
Благодати не имеяИ священства лишены,В светлом храме иудеиОтпевали прах жены.
И над матерью звенелиГолоса израильтян.Я проснулся в колыбели,Черным солнцем осиян.
«Я потеряла нежную камею…»
– Я потеряла нежную камею,Не знаю где, на берегу Невы.Я римлянку прелестную жалею, –Чуть не в слезах мне говорили вы.
Но для чего, прекрасная грузинка,Тревожить прах божественных гробниц?Еще одна пушистая снежинкаРастаяла на веере ресниц.
И кроткую вы наклонили шею.Камеи нет – нет римлянки, увы.Я Тинотину смуглую жалею –Девичий Рим на берегу Невы.
«Собирались эллины войною…»
Собирались эллины войноюНа прелестный остров Саламин –Он, отторгнут вражеской рукою,Виден был из гавани Афин.
А теперь друзья-островитянеСнаряжают наши корабли –Не любили раньше англичанеЕвропейской сладостной земли.
О, Европа, новая Эллада,Охраняй Акрополь и Пирей!Нам подарков с острова не надо –Целый лес незваных кораблей.
Соломинка
1
Когда, соломинка, не спишь в огромной спальнеИ ждешь, бессонная, чтоб, важен и высок,Спокойной тяжестью – что может быть печальней –На веки чуткие спустился потолок,
Соломка звонкая, соломинка сухая,Всю смерть ты выпила и сделалась нежней,Сломалась милая соломка неживая,Не Саломея, нет, соломинка скорей.
В часы бессонницы предметы тяжелее,Как будто меньше их – такая тишина –Мерцают в зеркале подушки, чуть белея,И в круглом омуте кровать отражена.