Впрочем, она могла бы и не трудиться лгать, Майкл все равно видел ее насквозь. С каменным лицом он произнес:
— Не волнуйтесь. Завтра я улетаю в Нассау, Должно быть, облегчение, которое испытала Бетти, было написано у нее на лице, потому что Майкл улыбнулся одними губами и многозначительно предложил:
— Если хотите, могу взять вас с собой.
— Нет, спасибо.
Бетти поспешно вышла из машины, Майкл тоже вышел — не спеша, — потом достал из багажника ее дорожную сумку, посмотрел Бетти в глаза и вкрадчиво спросил:
— Боитесь?
— Я приехала по просьбе Сьюзен! — вскипела возмущенная столь откровенной провокацией Бетти.
Майкл пожал плечами, подхватил ее сумку и пошел по дорожке к дому. Еще до того, как он поднялся по ступеням, дверь открылась и на пороге возникла улыбающаяся Сьюзен.
— Майкл!
Бетти чувствовала себя очень неловко. Ей Сьюзен тоже улыбнулась, но более сдержанно.
— Входите, Бетти, я рада, что вы приехали.
— Спасибо, — машинально ответила Бетти.
Сьюзен повела Бетти в отведенную ей комнату, Майкл с сумкой Бетти шел сзади. Убранство комнаты было выдержано в разных оттенках голубого, Бетти, чувствуя на себе взгляд Майкла, ахнула с несколько преувеличенным восторгом:
— Как красиво! — Сьюзен показала на французские окна, выходящие на балкон.
— Отсюда очень хороший вид на залив. — Она повернулась в другую сторону. — За этой дверью — ванная. Вы пока освежитесь, отдохните, мы не будем вам мешать, а потом спускайтесь к чаю. Уверена, вы не заблудитесь — как только спуститесь по лестнице, так сразу услышите наши голоса.
Оставшись одна, Бетти первым делом вышла на балкон и сделала приятное открытие: балкон был отдельный, на него выходила только дверь ее комнаты. Она вдохнула полной грудью воздух, напоенный ароматами цветущих растений, к которым примешивался вездесущий терпкий морской запах. — Однако времени любоваться пейзажем у нее сейчас не было.
Бетти неохотно вернулась в комнату и огляделась. Дизайнер, оформлявший интерьер, несомненно, был знатоком своего дела. Каждая вещь в комнате выглядела так, словно стояла здесь всегда, с первого дня существования самого дома. Больше всего Бетти порадовало, что в обстановке не было никакой вычурности: старинная деревянная кровать с пологом, плетеный коврик перед ней, простая мебель в деревенском стиле, зеркало в резной раме, веселенькие обои в мелкий цветочек, — все вместе создавало ощущение поистине домашнего уюта. Бетти открыла дверцы дубового гардероба и развесила одежду на плечиках. Потом взяла туалетные принадлежности и пошла в ванную. Здесь она умылась и расчесала волосы.
Как Сьюзен и предсказывала, Бетти без труда нашла ее и Майкла по звуку голосов. Они ждали ее в гостиной, выходившей окнами на ту же сторону, что и ее комната.
Сьюзен приветствовала Бетти радушной улыбкой.
— Садитесь, дорогая, я налью вам чаю. Вы предпочитаете с сахаром или без?
— Без сахара, пожалуйста.
За чаем обменивались незначащими репликами о погоде. Минут через десять Бетти пришла к выводу, что безупречные манеры Сьюзен — своеобразная маска. Впрочем, подумала она, украдкой взглянув на Майкла, каждый носит какую-нибудь маску. Предстоящие десять дней, которые Бетти согласилась провести с Сьюзен, казались ей вечностью.
После чая Сьюзен встала и хозяйским тоном распорядилась:
— Майкл, покажи Бетти дом и поместье. Я уверена, она с удовольствием прогуляется.
Майкл с плавной грацией хищника встал.
Нечто хищное было и в его улыбке.
— Пойдемте, Бетти, я покажу вам Мейсонгрин.
Они вышли из дома, пересекли лужайку, и Бетти увидела, что к воде ведет пологая деревянная лестница, которую она раньше не заметила.
Лестница привела их в уютную бухточку, с трех сторон заслоненную от ветров высоким берегом.
— Должно быть, здесь очень хорошо купаться, — заметила Бетти. — Не то что в «Шелтере», где постоянно дует ветер с океана и высокие волны.
— Здесь тоже бывает опасно — когда ветер дует с океана. Не советую купаться в одиночку. Майкл насмешливо улыбнулся и вдруг философски изрек:
— Жизнь, знаете ли, вообще небезопасная штука.
Бетти промолчала. Она спустилась к воде и пошла вдоль линии прибоя. Песок хрустел под ее подошвами. У оконечности мыса, окаймлявшего бухту с севера, был построен деревянный причал, выдающийся далеко в воду. На приколе стояли небольшой быстроходный катер и элегантная яхта, сияющая на солнце лакированным деревом и надраенной бронзой.
— Когда-то я любил нырять с причала, — сказал Майкл. — Говорят, плавать я научился раньше, чем ходить, хотя сам я, конечно, этого не помню.
— Я тоже в детстве проводила много времени на пляже. Любила смотреть на океан.
— Вы скучаете по Блу-Вэлли?
— Да, но я всегда знала, что рано или поздно уеду. В Блу-Вэлли у меня не было будущего. Я не могла представить, что всю жизнь проживу в тихом маленьком городке.
— Ваш отец долго болел перед смертью?
— Странно, что вы этого не знаете, я думала, вы разузнали о моей жизни абсолютно все, — не смогла удержаться от иронического замечания Бетти. — Он болел почти год — Ему не приходило в голову перебраться в более цивилизованное место, где бы ему было обеспечено надлежащее лечение?
Бетти уставилась на песок под ногами и глухо сказала:
— Он даже к тем врачам, которые были рядом, не обращался, пока не стало слишком поздно. Мне кажется, он хотел умереть.
Только произнеся последние слова, Бетти осознала, что впервые призналась в этом самой себе. К ее удивлению, Майкл подошел ближе и обнял ее за плечи. От его прикосновения по руке Бетти словно прошел разряд тока и по всему телу сразу разлилось приятное тепло. У нее мелькнула неожиданная мысль: если просто прикосновение Майкла действует на нее таким удивительным образом, что бы она почувствовала, если бы он занялся с ней любовью?
Только он бы не занимался с ней любовью, это был бы просто секс. Поэтому Бетти, хотя ей и было приятно ощущать тепло и силу его тела, осторожно отстранилась.
— Мне кажется, он до конца своих дней любил Сьюзен, — тихо сказала она.
Майкл отреагировал неожиданно резко:
— Пустая трата времени! Не спорю, прошлое не так легко забыть, оно отбрасывает тень на нашу дальнейшую жизнь, но бесконечно переживать о том, чего давно нет, — пустая трата времени и душевных сил. — Он помолчал и продолжил уже мягче:
— Мы, конечно, никогда этого не узнаем, но я уверен, что ваш отец хотел, чтобы вы строили собственную жизнь без постоянной оглядки на его ошибки. Так что пусть прошлое остается в прошлом, не стоит его ворошить.
Бетти глубоко тронуло его понимание.
— Слушаюсь, сэр.
Майкл рассмеялся, звук его смеха, глубокий, низкий, подействовал на Бетти как прикосновение теплого бархата.
— Кажется, я слишком увлекся морализаторством.
— Я бы не сказала. — Бетти старалась быть объективной. — Во многом вы правы. Просто моего отца было трудно любить, потому что его сердце, казалось, всегда было не там, где тело, не со мной, а где-то далеко. Но он был надежным, порядочным человеком, все, кто его знал, его уважали. — Бетти посмотрела Майклу в глаза. — И мне кажется, он воспитывал меня правильно, он учил меня не обманывать ни в большом, ни в малом, не лукавить. Я привыкла считать его человеком твердых моральных принципов. Поэтому я была глубоко потрясена, когда узнала правду о своем рождении.
— Не будем судить его слишком строго. Иногда страсть ослепляет мужчину и толкает его на поступки, которые он никогда не совершил бы в здравом уме. Главное, что вы должны помнить о своем отце, — это что он никогда вас не предавал.
Бетти кивнула, думая о том, что их разговор принял очень интимный характер. Она не ожидала, что когда-нибудь станет обсуждать эту глубоко личную тему с кем бы то ни было, тем более с Майклом Гаррисом.
Она прошла немного вперед и остановилась под старой сосной, наклонившейся над водой.