Сергей перебил Марину.
— Это мои догадки, не более. Но скорее всего Гоша что-то украл у своих коллег по бизнесу, если это можно назвать бизнесом. — Сергей поморщился. — Деньги, наркотики или то и другое. Должно быть, он спрятал это у вас и хотел распорядиться украденным по-своему. Вспомните, может, он приносил вам что-то? Какой-нибудь сверток?
Марина задумалась.
— Нет, ничего похожего на сверток с наркотиками. Никаких посторонних предметов у себя в квартире я не видела. Последнее приобретение мое, а не Гошино, — приз «Золотое перо». Да и он уже ни на что не годится. В тот вечер я нашла его разломанным надвое.
— Не торопитесь. Опишите этот приз. Он большой?
— Само перо сантиметров двадцать — двадцать пять в высоту. В чернильнице. Чернильница на массивной подставке. Я помню, когда взяла ее в руки, она показалась мне непомерно тяжелой. Да, очень тяжелой.
— Вы видели ее сломанной. Подставка внутри полая?
— Да. Наверное, это какой-то очень тяжелый металл.
Сергей кивнул, как будто его подозрения оправдались.
— Если бы вы насыпали внутрь подставки муки, сколько бы вошло?
Марина пожала плечами.
— Не знаю, килограмма два.
Сергей присвистнул.
— А вы представляете, сколько может стоить килограмм героина?
— Много?
— Очень много, — вздохнул Сергей. — Гоша мог иметь хотя бы приблизительное отношение к премии или церемонии?
Марина уже начала догадываться, к чему клонит Сергей.
— Самое прямое. Гоша вручал мне приз. Я еще очень удивилась, увидев его в этой роли. Но быстро забыла об этом. Я видела, как все здороваются с ним за руку. Он вел себя на церемонии как свой человек.
Помолчав, Марина добавила:
— Я не знаю, важно ли это, но Гоша заказывал копию приза. Я узнала об этом случайно. Копия должна была развинчиваться. Как шкатулка. Он мог бы подменить любой из призов. Например, мой.
Сергей подозвал официанта и попросил еще кофе. Пока разливали кофе, все напряженно молчали. Как только парень в форменной куртке унес кофейник, Юлька выпалила:
— Теперь мы знаем, где он их спрятал!
Марина тяжело вздохнула.
— Но где они сейчас, мы все равно не знаем. Их мог унести тот, кто убил его. А виновата все равно я.
— В каком это смысле? — спросила Юлька.
— В том, что приняла эту дурацкую премию. Что не дождалась в тот вечер Гошу, а поехала развлекаться. Даже в том смысле, что наркотики по-прежнему у меня — так думает тот тип с пистолетом, который размахивал им у меня перед носом в редакционном туалете.
Сергей осторожно положил свою руку на руку Марины и сжал ее.
— Не казнитесь, Марина. Вы не могли предположить подобное.
— Ну да, или не хотела.
Юля нервно теребила в руках салфетку.
— Ладно, дождалась бы ты Гошу. Как бы это изменило планы убийцы? Что стало бы с тобой?
Марина пожала плечами.
— Я не могу избавиться от чувства вины. И, наверное, не смогу избавиться никогда. Я все еще думаю о нем как о беспомощном, запутавшемся ребенке.
— Оставьте, Марина, — вмешался Сергей. — Следует решить, как быть дальше. Я думаю, вам лучше всего остаться здесь, пока ситуация не переломится сама собой. Кто-нибудь — милиция или бандиты — потеряет равновесие. Два килограмма героина — это не иголка в стоге сена. Они всплывут, раз у вас их нет. Надоест здесь — летите в Венецию. Причем не заходя домой. Даже не думайте о том, чтобы заходить в квартиру. За вашим билетом съезжу я или Юля.
Марина хотела было возразить, но Сергей остановил ее жестом.
— С милицией у вас в любом случае проблемы, но и защитить вас милиция не берется. Позаботьтесь о себе. А за время вашего отсутствия что-нибудь да изменится.
Сергей встал. Встали и девушки. Мозг Марины продолжал работать в режиме испорченного проигрывателя.
Ослепительное августовское солнце и холодный порывистый ветер, непрерывно отгоняющий к югу облака, являли собой очень странное, сводящее с ума сочетание. Вместе с облаками ветер уносил теплый воздух, летние запахи. Марине иногда казалось, что навсегда. По утрам на траве видны были следы легких заморозков. Усталость, лежащая на лицах немногочисленных жителей отеля, только усиливала впечатление утраты. Все здесь Марине напоминало о приближающейся осени, вызывало чувство жалости к себе.
Три дня подряд она вставала рано утром и уходила в лес, за озеро и дальше. Территория отеля казалась необъятной, можно было часами гулять по тропинкам, не натыкаясь на заборы.
Тем не менее Марина чувствовала себя загнанной в ловушку. Неизвестность и невозможность действовать изнуряли ее. В своей жизни она не могла припомнить случая, когда бы ей приходилось так долго прятаться. Она разбила мамину любимую вазу и вот теперь три дня сидит в шкафу.