Сергей все три дня был занят делами отеля, Юлька вставала поздно и занималась с тренером на корте, прерываясь только на обеды и ужины.
Никому из них Марина не сказала о своем решении. Она понимала, что эти заботящиеся о ней люди скорее запрут ее в доме, привяжут к кровати, но не выпустят отсюда. Или увяжутся следом. А Марине не хотелось впутывать друзей в свои неприятности.
За время своих прогулок, утренних и вечерних, она убедилась, что охранники, следящие за воротами, сменяют друг друга утром и вечером. Марине нужен был тот, что дежурит ночью.
После заката солнца дорожки в «Теннис-отеле» освещались гирляндами фонариков, протянутыми от сосны к сосне. Следуя за фонариками, Марина вышла к воротам. Двухметровые ворота блокировались изнутри тяжелой металлической скобой, но не запирались на замок. Будка охранника была ярко освещена изнутри и пустовала.
За деревьями неподалеку Марина услышала какие-то равномерные хлопки. Как будто по телевизору показывали вестерн.
Марина остановилась в метре от парня с пистолетом, прямо за его спиной. Пустых бутылок на бревне с каждым выстрелом становилось на одну меньше. Безусловно, он был отличным стрелком, но ненадежным сторожем.
Марина молча наблюдала за импровизированным тиром, пока на длинном бревне не осталось ни одной бутылки. Парень установил следующую партию бутылок, извлеченных из ящика. Вряд ли он привозил все эту тару из Москвы. Марину удивило, как много местные «теннисисты» могли выпить.
Охранник вернулся на исходную позицию и вдруг заметил Марину. Рука с пистолетом инстинктивно дернулась, но тут же опустилась. Свои рефлексы парень тоже не вполне контролировал.
— Ох, извините, пожалуйста. Вы меня напугали.
Рука, сжимавшая пистолет, немного подрагивала. Тишину заполнили цикады.
— Да нет, это вы меня простите. Я сама виновата. Мне следовало кашлянуть или что-нибудь в этом роде. Работа у вас не очень трудная, не так ли?
Охранник замялся. Было видно, что он не знает, как себя вести. То ли умолять, чтобы о его упражнениях никто не узнал, то ли попробовать подружиться.
— Я очень дорожу этой работой. Мы с Сергеем Александровичем живем в одном доме, в соседних подъездах. Он знает меня почти что с детства.
Марина рассматривала охранника. На вид ему было не больше двадцати. Темные волосы, подстриженные по форме головы, мягкие, несколько женственные черты лица, блестящие в темноте глаза. Несмотря на кромешную темень, Марина заметила, что он покраснел как девчонка.
— Меня зовут Марина. — Она протянула ему руку и улыбнулась.
Парень вздохнул с облегчением.
— Вообще-то нам не рекомендуют заводить знакомства с клиентами. Витя, то есть Виктор.
Виктор слегка сжал протянутую Мариной руку и выронил ее. Потом медленно двинулся в направлении брошенного поста. На ходу спросил не оборачиваясь:
— Хотите кофе? У меня есть термос.
Марина поднялась вслед за Виктором по крутым металлическим ступенькам. Он смахнул со стульев журналы со смятыми, залитыми кофе страницами, и Марина села. Будка почти целиком состояла из стекла, и с ее высоты хорошо видна была лесная дорога, но поворот на шоссе уже скрывался за густыми кронами деревьев.
Виктор открыл термос и разлил кофе по чашкам.
— Я здесь совсем недавно работаю. Никак не могу привыкнуть к лесу, к его ночным звукам. Дома могу спать под грохот трамвая за окном, а здесь филин ухнет — у меня мороз по коже. Поэтому попросился в ночную смену, все равно уснуть не могу.
— Что же вы себя мучаете, — улыбнулась Марина. — Возвращайтесь в Москву.
Виктор нахмурился и опустил глаза.
— Мне нельзя в Москву. Армия, я ни за что не хочу туда. Мать у Сергея Александровича чуть не в ногах валялась, просила чтобы он что-нибудь придумал для меня. К нам уже и милиция с повестками ходила, так я по пожарной лестнице от них бегал.
— Армия? — удивилась Марина. — Вы такой великолепный стрелок.
— Казарму ненавижу. Не проживу там и месяца.
— А здесь? Сколько лет еще вы здесь проживете? Вам не хочется поступить учиться? Или просто сходить с друзьями куда-нибудь? В вашем возрасте у вас должна быть девушка.
— Да какая девушка! — вспыхнул Виктор. — Свобода дороже. А потом, может быть, что-нибудь само изменится.
«И этот тоже спрятался», — подумала Марина и усмехнулась. Ее собственное положение теперь казалось ей еще более глупым, а надежда, что все само как-нибудь изменится, — бессмысленной.