— И как я могу вам или вашим родственникам помочь?
— Видите ли, правила провоза через границу спиртных напитков… Всего пару бутылок. — Он выжидательно смотрел на Марину.
— Хорошо, — согласилась она. — Но мою сумку понесете сами.
Незнакомец заметно повеселел.
— С удовольствием. С большим удовольствием.
Он потянулся к «молнии». Марина сверху наблюдала за ним. Или он был не очень хорошо воспитан, или очень интересовался содержимым Марининой сумки.
Бутылки легли на дно сумки. Объявили посадку. Незнакомец выпрямился и поправил свой светлый дорогой пиджак из мягкого твида в едва заметную полоску. Вся группа медленно двинулась в сторону пограничников.
В самолете с довольным видом твидовый пиджак уселся рядом с Мариной.
— Мне снова повезло. Мое место рядом с такой очаровательной… м-м-м… Вас зовут Марина, верно? Я вас отлично помню.
— А я вас нет. Не помню. — Марина смотрела ему прямо в глаза.
— Меня зовут Шурик. Я — лучший писатель-сатирик. Неужели не помните?
— Извините. — Марина отвернулась к окну, чтобы скрыть улыбку.
Шурик обиженно засопел справа от нее. Марина сдерживалась из последних сил, но этих сил ей не хватило. Самолет уже взмывал в воздух, а она все еще рыдала от смеха. Слезы текли по ее лицу, она не вытирала их.
Самолет набирал высоту. Подробности внизу за иллюминатором перестали быть различимы. Солнце слепило глаза, и она опустила шторку.
— Послушайте, вы — лучший анекдот. — Марина снова повернулась к Шурику.
— Не анекдот, а писатель-сатирик, — поправил тот, все еще надувая губы.
— Да, извините, сатирик. Признайтесь, зачем вам столько водки? Неужели в Риме водка так дорога? Ваш пиджак и все остальное…
— Вопрос понял, — кивнул Шурик и добросовестно объяснил: — Пиджак не мой, а приятеля. Он одолжил мне его для презентабельности. Водка в Риме существенно дороже. А я люблю ее. У меня с собой и шпроты консервированные, кусочек копченого сала. А на сэкономленные деньги я собираюсь покатать вас на гондоле. Вот и все.
Марина наконец овладела собой и перестала по-дурацки хихикать. Шурик посмотрел на нее серьезно и зашептал громким шепотом:
— Мы теперь с вами оба — контрабандисты и должны держаться вместе.
Марина опять засмеялась.
— Ладно, мы обязательно выпьем с вами, и покатаемся, и сало тоже. Спасибо за приглашение.
Шурику на вид было не больше двадцати пяти — двадцати семи лет. Лицо самое обыкновенное, курносое. Двухдневная щетина. Телосложение весьма среднее. Пачка сигарет «LM», выглядывающая из кармана пиджака с чужого плеча. Ботинки, которые он прятал под сиденьем, нечищеные. Носки белые, спортивные. Полный чемодан водки. Небрежная элегантность бедности.
Он мог бы закончить факультет журналистики МГУ и работать фельетонистом в любой из московских газет или сочинять монологи для эстрадных комиков. Он не способен был вызвать абсолютно никакого подозрения.
Очень неприятная и утомительная привычка подозревать всех, кто окружает тебя, спрашивает, который час, или спички, или любую другую ерунду.
Марина откинулась в кресле и закрыла глаза. «Вот я и лечу в Италию», — подумала она и прислушалась к собственным ощущениям. Ни восторга, ни даже тихой радости. Просто чувство удовлетворения от того, что она перемещается в пространстве.
И вдруг Марина вспомнила — странный рыжий взломщик в эффектном белом костюме! Она видела его не где-нибудь, а в собственной квартире. Гоша приводил его и представлял, обнимая за плечи, в качестве приятеля. Женя — выплыло из памяти имя.
Надо же, этот мерзавец находился в ее доме, сидел на ее стуле и пил вино из ее стакана.
А ведь он был у нее в тот же вечер, что и Юлька. Еще проще — от Гоши он мог знать о Марине все или почти все. Разнюхать имя мужа лучшей подруги, а затем месторасположение принадлежащего ему «Теннис-отеля» для настойчивого человека не составит особого труда.
Но это еще не все. Того же самого Женю она вспомнила в качестве вышибалы одного из плавучих ресторанчиков на набережной Москвы-реки. Марина, Гоша и компания заходили туда иногда днем, после занятий в институте, когда заведение еще не заполняли полупьяные весельчаки в малиновых пиджаках и клубы марихуанового дыма. Претенциозное название плавучего заведения Марина сейчас не могла припомнить, но нашла бы его даже в темноте.
Однако самолет уносил Марину все дальше и дальше от набережной Москвы-реки с ее ресторанчиками и вышибалами. От бестолкового следователя Егорова, заряжающего револьвер Клинта Иствуда, двух свежих могил на разных кладбищах города. И от человека с легким американским акцентом, от человека по имени Александр, который мучил ее вот уже столько времени.