А ночью проснулся от криков и грохота. Что такое?!
А это, оказывается, Клавка (сожительница) среди ночи по малой нужде встала и услышала на кухне какое-то чавканье. Она свет включила и видит — эта самая любезная Сидору Клавка (псина) бутылку с остатками портвейна — на утро припасенного — со стола на пол опрокинула, все вино из нее тем самым вылила и… лакает, сука!
Ну!.. Схватила Клавдия с плиты чугунную сковороду и — точно так же, как, гоняя иной раз по квартире Трофима, лупила его ею по башке, — перевернув стол, загнала собаку в угол и саданула этой сковородкой по голове. Но Сидору-то что, у него череп крепкий. Что ему сделается? Только гудение в мозгах и всего делов. А собака возьми и испусти дух.
Вот такую картину и застал на кухне проснувшийся Сидор.
Сильно он осерчал. Убить бессловесную тварь? И за что, спрашивается? За пару стаканов портвейна?! Он сожительницу свою даже бить не стал, настолько расстроился. Молча указал на дверь и все.
Та собрала все пустые бутылки и ушла в ночь. Навсегда.
Повздыхал, повздыхал Сидор, но… не пропадать же добру? Он взял да и разделал собачачьи останки. Шкуру, там, и… разное такое прочее сложил в мешок и на помойку снес. А уж то, что мяса осталось, — завернул в пакет и понес в соседний дом, где, как он знал, проживал частный предприниматель Шпынько, владеющий собственной торговой точкой, через которую реализовывал всевозможные мясопродукты.
Разбуженный в ранний час Шпынько мясо осмотрел, понюхал и сказал:
— Не. Уж больно тощевата собачатина.
— Барашек это, — пытался было пропихнуть свою версию Сидор. — Сеструха из деревни привезла. Вчера вечером.
— Ты лучше эту собачатину, — не обращая внимания на его слова, присоветовал Шпынько, — корейцам снеси. Они рады будут. У них тут цех поблизости.
И объяснил Сидору, как найти корейцев.
Вот уже там, у корейцев, Сидор Плоскопятов мясо на водку и обменял. Затем вернулся домой, выпил стакан и наконец-то улегся спать. И проспал до того самого момента, когда был разбужен старшим лейтенантом Моргулисом.
Вот и вся история.
— Да, — выслушав Моргулиса, задумался Молодец. — Складно излагает.
— Я и говорю… — кивнул Моргулис. — Криминалиста бы надо. Человеческий у него там, в ванной, волос или и на самом деле собачья шерсть? И кровь… Как думаешь, Петрович, человеческая кровь от… ну, от какой-нибудь другой отличается? Ты в курсе?
— Нет, — старательно пытаясь придать лицу трезвое выражение, мотнул головой майор Молодец. — Не в курсе. Тут криминалиста надо.
— Где ж наш Мудрик?
Утраченный районной управой на двое суток криминалист Афанасий Мудрик лежал в чужой квартире на диване и, пьяно хихикая, радовался тому, какой он умный. Какой ловкий он придумал выход из сложившейся ситуации!
Пару дней назад он заглянул в морг, для того чтобы встретиться там с судебно-медицинским экспертом Околобанько. По делу. Дело было решено в течение пяти минут, а затем, поскольку морг — это все-таки заведение медицинского характера и спирт в нем наличествует, между Мудриком и экспертом завязалась неформальная беседа. И затянулась. И вот в тот самый момент, когда Околобанько в очередной раз наполнял мензурки, из мертвецкой в прозекторскую вышло тело. Тело было совершенно голым, посиневшим от холода, но достаточно живым, поскольку появилось оно не просто так, а с текстом. И текст был такой:
— А скажите, коллега…
Мудрик обернулся на голос, выронил на прозекторский стол мензурку и шлепнулся на кафельный пол.
Околобанько оказался покрепче. Всякого повидал. Но и он вытаращил глаза, замер и на какое-то время потерял дар речи.
Тело тем временем пришлепало босыми ногами к столу, вожделенно взглянуло на полную мензурку и немного смущенно попросило:
— Позвольте грамульку? Для сугрева…
Не дожидаясь позволения, оно хлопнуло спирту, привычно крякнув, поставило мензурку на место и стало внимательно всматриваться в лицо судмедэксперта.
— А что-то черты мне ваши знакомы. Вы не Первый медицинский заканчивали?