— Он ракету собирает, — подал голос стажер Трофим Мышкин. — Об этом тоже не докладывать?
— Ага, — кивнув, взглянул на него Лобов. — Доложим мы про ракету. А дальше?
— Что дальше? — не понял хода его мысли стажер.
— А то! Если про ракету докладывать, то и про двигатель ее газотурбинный. А значит, и про то, как мы все вместе, втроем, сидели и это… сырье для горючего вырабатывали. Так, что ли? Да после этого вся управа будет впокатушку лежать! Нам же проходу потом не будет! Ты сам-то подумай.
— Да, — согласился с товарищем Страхов. — Лучше об этом не распространяться. Нас со свету сживут. Точно.
— А я что говорю? — Лобов прикурил сигарету. — И что такое эта его ракета? Что в ней опасного? Так, пустышка и больше ничего. Может, она еще и не полетит.
— А если полетит? — Мышкин тоже достал сигарету и прикурил у Лобова.
— Ну и хрен с ней. Нам-то какое дело?
— Ну как, — Трофим сделал глубокую затяжку. — Интересно…
— Вот! — ткнул в него пальцем Лобов. — Вот и давай… топай сейчас домой, а утречком не в управу, а сюда загляни. Посмотри, послушай… к тем, кто сюда похаживает, присмотрись. Он говорит, следит за ним кто-то. Вот и вникни. Может, и на самом деле злодеи какие-нибудь его изобретение к своим злым умыслам приспособить хотят.
— Но обо всем, что этого дела касается, докладывать только нам, — сурово посмотрел на стажера Страхов. — Лично! И больше никому. Понял?
— Понял, — вздохнул все еще испытывающий перед Страховым чувство вины стажер.
— Ну и все, — протянул Трофиму руку Витя Лобов. — Бывай. До завтра.
— До завтра, — Мышкин пожал его руку, кивнул Страхову и направился в сторону метро.
Опера шагали в родную управу.
— Отписаться как-то надо, — сказал на ходу Страхов. — Сигнал в дежурке зарегистрирован.
— Отпишемся уж как-нибудь, — Лобов выбросил окурок. — Не впервой.
— Тоже, верно.
К тому моменту, когда молоденький кореец вернулся в салатопроизводящий цех вместе с хозяйкой, выпивший водки и закусивший тушеным мясом под пряным соусом Моргулис взирал на мир относительно благодушно.
Он расстегнул куртку, закурил и, стряхивая пепел в пустую тарелку, осоловело глядел на старика.
— Я все понимаю, — втолковывал он ему. — И про то, что у вас там социализм до сих пор строят, и что голодаете вы, все понимаю. Но… а у нас? У нас-то? Вот взять, к примеру, меня. Думаешь, у меня жизнь сахарная? Сахарная, думаешь? Не-а. Говно, а не жизнь. Одна работа чего стоит. Мент я. Ментяра. Понимаешь? Нет, ты меня понимаешь?
Старик внимательно его слушал и кротко кивал.
— Ну вот. А ты говоришь…
Старик кивал. Моргулис благодушно, с хитринкой, прищурился:
— А вот документов-то у тебя, поди, и нету, а? И мне бы надо взять тебя за шкварник, да и на цугундер! А? Вот что мне нужно бы сделать. Поскольку я ментяра, и такая моя профессия. Как, понравилось бы тебе такое, а? А вот я сижу с тобой и водку пью. А почему? А потому что — ты ко мне с душой, и я к тебе аналогично. Хоть… я и мент. Понимаешь?
Старик кивал.
— Ни хрена ты не понимаешь, пень старый… Давай еще по грамульке.
Дверь каморки открылась, и в нее вошла пожилая круглолицая кореянка.
— Здравствуйте, — кивнула она Моргулису.
Тот раздавил окурок в тарелке, кашлянул, нахмурился и, вновь ощутив себя «при исполнении», официальным тоном представился:
— Старший лейтенант Моргулис, уголовный розыск.
— Светлана Витальевна, — представилась в свою очередь кореянка. — Ким.
— Светлана Витальевна, у меня к вам вот какое дело… Вы спросите его, — кивнул Николай на старика. — Предлагал ему вчера рано утром какой-нибудь мужчина мясо?
Кореянка повернулась к деду, что-то ему промяукала, затем выслушала ответ.
— Да, — перевела она Моргулису. — Он говорит, что предлагал.
— Ну? А он что?
— Он его на бутылку водки выменял.
— Так. Уже хорошо. А где оно, мясо это?
Кореянка задала старику вопрос, выслушала ответ, повернулась к Моргулису и улыбнулась:
— Он говорит, что вы его только что скушали. Оба. Спрашивает, вам понравилось?
— Так, выходит дело… — тупо уставившись в свою пустую тарелку, из которой даже соус был подчистую выбран кусочком хлеба, пробормотал Николай. — Это… вот оно и было… Да? Я правильно понял?
Старый кореец смотрел на Моргулиса ласковым взглядом и добродушно кивал.
— Ну да, — подтвердила Светлана Витильевна. — Видите ли, он говорит, что Виктор, ну… тот молодой человек, которого вы за мной послали… он вас к нему привел, на вас указал и что-то про мясо сказал. Дед решил, что вы приятель Виктора. Голодный. Он вас и накормил. А что?