— А что же тут такого… принципиально нового? — Мышкин подошел поближе к одному из полотен и внимательно в него вгляделся. — Да и пахнет как-то…
— Вот! — торжествующе ткнула пальцем в него Элеонора — Сначала никто ничего не поймет! А уж когда поймут… Бомба! Самая настоящая бомба!
— И чего они поймут? — все еще не понимал младший лейтенант Мышкин.
— «Фекалистика»! — с пылающим взором патетически изрекла Биденко. — «Фекалистика»! Эстетическое направление двадцать первого века! Замыкая своей грубой плотской сущностью весь ряд художнических экспериментов, оно венчает собой титаническое здание духовных поисков человечества!
— Какая…листика? — недопонял Мышкин.
— «Фекалистика» же… ну? От слова «фекалии». Фекалиями же это все написано!
— То есть… — задумался Трофим. — Вы хотите сказать, какашками?
— Ну да! Если вам так понятней.
— Ага… И это люди будут покупать за деньги? — с недоверием покосился он на полотна.
— Еще как! И еще за какие! Вы уж мне поверьте. В бизнесе я — акула!
— Так, — пытаясь осмыслить ситуацию, Трофим собрал кожу лба в складки. — А милиция тут при чем? Если ни ограбления, ни убийства, пи даже кражи никакой пока еще не было?
— Но ведь было… как вы говорите… проникновение! А у меня куча конкурентов. И слухи, правда, совсем неконкретные, о моей новой экспозиции по городу уже ходят.
— Ходят?
— Конечно! Я сама их распускаю…
— Зачем?
— Чтобы публику заинтриговать! Зачем же еще?! Так вот, мои конкуренты… они запросто могли обратиться к преступному элементу. К той же пресловутой «Черной кошке». Вот бандиты сюда и забрались… на разведку. А потом доложат заказчикам о том, что увидели, и…
— Заберутся снова и все вынесут. Так вы предполагаете?
— Ну да! А как же?! Вынесут все подчистую! А котенка мне подбросили, чтобы я перепугалась смертельно и… и…
— И за помощью ни к кому не обращались, — кивнул догадливый стажер. — Это нам знакомо.
— Ну вот видите?! А вы говорите…
— Ну что ж, — вновь глубоко задумался Трофим. — Для начала, пока все ваши картины здесь хранятся, я бы вам настоятельно рекомендовал укрепить в этой мастерской дверь. Лучше бы железную поставить. А на окна — решетки. Обязательно. Так… А потом установить сигнализацию и на пульт вывести. Вот тогда будете под охраной милиции.
— Я немедленно за дверью поеду, — Элеонора Биденко решительно взяла под мышку свою сумку. — А вы… здесь пока покараулите?
— А как же, — сурово нахмурил брови Мышкин. — Мне же ваше дело лично поручили.
— Но я могу задержаться…
— Это не страшно. Тем более что замок все-таки работает. Я изнутри запрусь.
Заботин и Калинин, привычно прихватив из сейфа ту самую пресловутую хромированную фомку, целеустремленно шагали сквозь нарождающуюся февральскую метель теперь уже знакомым маршрутом.
— А если она там, в мастерской своей, сидит? — опасливо предположил Калинин.
— А что ей там делать? Нет ее там, — исходя из своей неведомо откуда возникшей убежденности, твердо заявил нетрезвый Забота.
— А если все-таки есть?
— Нет, и все тут, — отрезал Заботин.
— А если у нее там спирта больше нет? — продолжал мучиться нерешительностью Калинин. — Может, не полезем? Может, ну его?
— Да что ты, понимаешь, заладил! То одно, то другое. Ты выпить хочешь?
— Да, — быстро кивнул Калинин. — Очень.
— Ну и вот. Какие тогда вопросы? Значит, надо воровать. Согласен со мной?
— Согласен, — сраженный железной логикой товарища, кивнул Андрей.
Далее события происходили следующим образом.
Калинин и Забота подошли к двери мастерской. Калинин осторожно потянул дверь на себя.
— Заперто, — констатировал он.
— А я тебе что говорил? — взглянул на него свысока Забота. — Я ж сыскарь с многолетним стажем. У меня ж интуиция.
— Может, в окошко заглянем?
— Ну вот еще. На фига нам, спрашивается, во дворе еще светиться?
— Я все-таки загляну.
Калинин обошел мусорные баки, заглянул в окно и попытался хоть что-то разглядеть сквозь запыленные до непрозрачности стекла.