— И все-таки. Ведь надо же быть заранее внутренне готовым к чему-то конкретному. Чтобы неожиданность ситуации не застала тебя врасплох. Иначе, чего доброго, конфуз случиться может.
— Готовым нужно быть ко всему, — жестко парировал Забота. — И всегда.
Калинин остановился.
— Все, — категорически заявил он, — Тогда я никуда не пойду. Иди один.
— Почему? — остановившись, обернулся к нему Заботин.
— Я не готов. И хочу еще выпить.
— Так мы ж за этим и идем, дурья башка.
— Да? — недоверчиво посмотрел Калинин.
— Ну конечно! А ты думал зачем?
— Ты ж говоришь… «рейд», «согласно директиве Главка»… А мне сейчас не до стрессов. Я и так, без них, каждую минуту сдохнуть могу. Вон как сердце колотится. А в двух шагах, около рынка, шалман с розливом. Почему туда не пойти? Мы там сегодня еще не были.
— Шалман этот Моргулису вместе с его стажером выпал. Забыл? Может, они там уже были. Чего людей лишний раз напрягать?
— А может, еще не были.
— Тем более. Значит, зайдут еще. Пошли, короче.
— Ты можешь сказать, куда?
— Нет. Это сюрприз.
— А выпить там будет?
— Будет, будет, — Забота взял Калинина под руку, и они, вывалянные в снегу с ног до головы, пошатываясь, медленно побрели в начинающих сгущаться ранних февральских сумерках. — Будет тебе там, Андрюха, и белка, будет и свисток.
— А на фига мне свисток? — резонно удивился Калинин. — Я офицер, а не сержант какой-нибудь постовой. А «белка»[75] у меня уже была. Такое привиделось, — он зябко передернул плечами, — лучше и не вспоминать… Месяц потом при свете спал.
— Галлюцинации света не боятся, — со знанием дела посоветовал Заботин. — Главное, в диалог с ними не вступать.
— Это верно. Но со светом все-таки как-то на душе спокойнее. В темноте страшно. А тебе?
— А то…
— Вот и не нужна мне ни белка никакая, ни уж тем более свисток. Мне выпить нужно. И все.
— Тут, что ли? — остановился перед дверью парадной Моргулис.
— Здесь, — подтвердил висящий на плечах Николая стажер. — Поставьте меня на землю, пожалуйста. Я дальше своими ногами пойду, первым. Меня хозяин уже знает.
— А высоко?
— Четвертый эт… — икнул Трофим Мышкин, — четвертый этаж.
— А ты заберешься? — с сомнением взглянул на него Моргулис.
— Конечно, — заверил Николая стажер, — Там же перила. Я за них держаться буду.
— Ну давай, Сусанин, веди, — Николай открыл обшарпанную дверь старой парадной и пропустил Мышкина вперед. — А там что, всех кормят?
— Да, — Трофим неторопливо шагнул в парадную, пошатнулся и с трудом ухватился за перила лестницы. — Всех. Не сомневайтесь. Сколько хотите, столько и дадут.
— Что-то странно мне как-то, — медленно поднимался вслед за стажером по темной лестнице Моргулис. — А чего это ради?
Вспомнив данное Лобову со Страховым обещание о неразглашении тайны, Мышкин замялся и ответил уклончиво:
— А хер его знает…
— Ну и ладно, — рассудил нелюбопытный Моргулис. — Нам ведь что главное — пожрать. Верно?
— Ага, — кивнул Трофим. — А там видно будет.
— А вот у меня однажды друзья самогонкой этой отравились, — сказал тот, что сидел напротив Вити Лобова и представился Федором. — Так еле-еле откачали. Синеть уже начали.
— Нет! — с горячностью возразил Всеволод Петрович. — Не может такого быть!
— А если брага из гнилухи какой-нибудь поставлена была? — вставил свою реплику Виктор.
— Друг мой, — снисходительно посмотрел на него Всеволод Петрович, — Я бы, конечно, мог вам это доказать, подкрепив свою точку зрения… некими формулами и графиками. Но все это слишком специально и неуместно в данной ситуации. Так что поверьте мне на слово. То… что вы называете процессом перегонки, является полной гарантией стерильности продукта. Вот если непосредственно брагу — извините — хлебать, то тут… никаких гарантий быть не может. Тут вы правы. Ее, безусловно, необходимо перегнать. И вот уже тогда выяснится — либо у вас вовсе ничего не получилось, либо получился алкоголь. А алкоголем отравиться нельзя, нет-с.
— Ну да, — усомнился в этом утверждении Юрий Страхов. — Я вот как-то в пятом классе бутылку водки у отчима за шкафом нашел, убежал во двор и выпил. Так та-ак отравился…
— Ну что же это вы, батенька, одно с другим-то путаете, — перевел на него укоризненный взгляд Всеволод Петрович. — Это же совсем другое дело! Мы же совсем не о том говорим. Не о количестве, а… собственно, о качестве напитка. И вот я вас всех уверяю, пищевого отравления от самогона быть не может. Им можно упиться до смерти, это — да. Тут я не спорю. Но отравиться… — он развел руками. — Уж извините. Во-первых, ваш покорный слуга биохимик. А во-вторых — столько лет практики за спиной!