— Опять? — недовольно поднялся тот со стула. — Куда это еще?
— К Непонятко.
— А он разве еще у себя?
— А куда он денется… В кабинете сидит. Ждет. У них там тоже не все еще из рейда вернулись.
— Да, Гена, — Молодец обернулся к Висюльцеву, — и этого бедуина… тоже на выход.
Молодец распахнул входную дверь соседнего РУВД. Лобов и Моргулис ввели в вестибюль закованного в наручники Павла Пончикова.
— Афанасий, — склонился к окошку дежурки Молодец, обращаясь к капитану Сопленосову. — Пассажира этого запри пока у себя в «обезьяннике».
— А кто такой?
— Ворюга. На вашей земле промышлял. Вот, иду к Непонятко по этому поводу.
— Да? — Сопленосов подозрительно посмотрел на пришедших, но со стула поднялся и из-за своей прозрачной загородки вышел. — И надолго вы его сюда к нам?
— Там видно будет. Да! И Страхова выведи сюда, уж заодно.
— Без приказа не имею права, — уперся Сопленосов.
— Да ладно тебе! Чего двадцать раз-то ходить? Все равно Непонятко сейчас его к себе затребует.
— Это почему еще?
— Ну… знаю, что говорю. Давай. Мы его уж заодно сразу сейчас туда и захватим.
— Даже уж и не знаю… — капитан с сомнением посмотрел в сторону толстой решетки.
— Давай, не сомневайся, — Молодец взглянул на часы. — Чего время-то тянуть.
— Ну ладно.
Моргулис снял с бедуина наручники и положил в карман. Сопленосов с лязганьем отпер засов «обезьянника», втолкнул туда Пашку Пончикова и, растолкав, вывел в вестибюль Страхова. Тот не до конца еще проспался, и мысли в его глазах было совсем мало, но на ногах он уже держался вполне уверенно.
— Ребята… — увидев товарищей, Страхов широко улыбнулся и громко икнул. — А я тут, это… вздремнул чуток.
— Пошли, — вполоборота бросил своим подчиненным майор Молодец и направился в сторону кабинета капитана Непонятко.
— Чего ты не понимаешь?! — выходил из себя Молодец, тыча пальцем в какой-то лежащий на столе огрызок мятой бумаги. — Вот же перед тобой признание ворюги лежит! Чисто… сердечное, как говорится. Ну вот же он пишет: «Подтверждаю, что был задержан сотрудниками милиции на месте преступления…» И подпись его. Вот, видишь? Чего тебе еще?!
Федот Дормидонтович Непонятко, явно получая несказанное удовольствие от происходящего, сидел напротив него за столом и помешивал ложечкой налитый для конспирации в большую чайную кружку портвейн.
— Странно мне, — отхлебнул из кружки Непонятко и, откусив кусочек от засохшего бублика, взглянул на сидящего в сторонке Страхова. — Не понимаю я, чего он там делал.
— Ну, я не знаю… — Молодец нервно потянулся за сигаретами. — Витя, объясни еще раз.
— Я ж говорил уже, — опять стал излагать суть дела Лобов. — Мы этого типа еще в переулке срисовали. Уж очень он был подозрительный. И одет как-то странно. Вообще-то это не наше дело, но раз уж рейд… мы за ним и пошли. Верно, Юрик?
Страхов мутным взором оглядел окружающих и кивнул.
— Ну вот, — продолжал Лобов. — Идем, значит. Потом видим — опа! — а он в парадную заходит! Ну, тут мы с Юриком сразу поняли, что неспроста это. Мы за ним. Только незаметно, чтобы он нас не видел. Видим, он дверь открывает и в квартиру заходит. Зачем, спрашивается? Ясное дело — воровать! Зачем еще-то?! Мы затаились. А когда он из квартиры выходил, мы его моментально и свинтили! Но квартира-то незапертая осталась! Так? Чего нам делать? Что ж, так ее и бросать? А если, типа… еще кто-нибудь в нее заберется? Что тогда? Вот мы и решили — я домушника этого к нам в управу доставляю, а Юрий останется, посторожит, пока хозяева не объявятся. Вот и все. Чего тут странного?
— А почему милицию не вызвать? — отхлебнул из кружки Непонятко.
— А сам-то он кто?! — ткнул пальцем в сторону Страхова Молодец. — Не милиционер?! Кого еще вызывать?!
— Может, и милиционер, — пожевал Непонятко кусочек бублика. — А может, и «оборотень в погонах»…
— Чего?! — взвился Молодец. — Это кто «оборотень»?! Да ты сам упырь! В рожу хочешь?! Нет, ты только скажи, хочешь?!
Капитан Непонятко тревожным взглядом окинул диспозицию: Молодец, Лобов, Моргулис и мало чего соображающий Страхов — четверо. Ну… пусть трое. Против него одного. Отлупят. Как пить дать отлупят. И сбавил обороты.
— Ну хорошо, — более мирным топом сказал он, беря в руки листок бумаги с признанием. — А где он, злодей этот?
— Да у тебя уже, — ткнул Молодец рукой себе за спину, — за решеткой сидит. Тебе за ним и бегать никуда не надо. Ты, можно сказать, не поднимая своей задницы от стула, за несколько часов дело раскрыл. Тебе плохо? Нет, ты скажи — плохо?