Они молчали. Смотрели в разные стороны и молчали.
Мужчины никогда не смогут понять, что никаким молчанием нельзя ничего решить. Должно быть слово — пусть поспешное, пусть необдуманное, даже злое, но слово. Молчание — как одеяло, которым накрывают пышущий жаром костер. Тяжелое такое одеяло, не пропускающее воздух. Оно способно заставить огонь погаснуть, но подними его — и увидишь лишь пепел да угли. И, быть может, пожалеешь о том, что так опрометчиво потушил огонь.
— Ну так? Будем молчать? Эй!
— Все в порядке, Таис, — сказал Марк, поднимаясь и оправляя на себе костюм, — Пойдем завтракать. Не знаю, кто как, а я уже прилично голоден.
Конечно — все в порядке. Им всегда проще будет сказать — все в порядке, не стоит волноваться. Пустяки. Они такие — или полыхающий огонь, сжигающий все на своем пути, неистовый лесной пожар, или мертвый пепел и угли. Все в порядке, Таис.
Иначе не умеют, а может, и не хотят.
— Кир?
Кир дернул головой. Он тоже предпочитал крайности — или бросался в бой с головой, позабыв обо всем, или замыкался в себе, молчал и превращался в холодный булыжник, разговорить который было не под силу ни одному человеку и ни одному чародею. По его виду я поняла, что теребить его не стоит — без толку.
Они никогда не смогут сосуществовать спокойно, подумала я, это устоявшийся хаос, который вечен. Именно потому, что им привычнее молчать, чем говорить. И этот хаос их устраивает, потому что позволяет поддерживать окружающий мир в неизменном состоянии. Им так проще, а может, иначе они попросту не умеют. Или боятся увидеть это самое «иначе». А значит, так будет всегда — беспорядок, клочья шерсти в воздухе, густой предгрозовой воздух… И два молчащих человека в одной комнате. Всегда.
— Пошли завтракать, — сказала я, — Жду вас внизу.
Контора господина Фомы располагалась не на окраине, как я отчего-то сперва подумала, а в самом что ни на есть центре Тарсуса. Когда мы подъезжали на арендованном спиритоцикле, я даже не сразу сообразила, что добрая половина квартала, казавшаяся издалека пестрым нагромождением деревянных и кирпичных построек, принадлежит одному человеку.
— Господин Бутур, — сказал водитель, как только мы подъехали достаточно близко чтобы видна была вывеска, укрепленная на фронтоне центрального здания — «Товары для дома и хозяйства» — Вам к нему, видать.
— Солидно, — сказал Марк, разглядывая постройки, — Не последний человек в городе, как я погляжу.
Хозяйство господина Фомы Бутура и в самом деле выглядело весьма основательно. Здесь не было показного столичного лоска или изящных украшений в трапезундском стиле, но все — добротная каменная кладка, огромные окна, гладко выбритые служащие в желтых блузах и блестящих картузах, непрерывно разгружающиеся на заднем дворе извозчики и трактусы — все указывало на то, что дело поставлено крепко, надежно, основательно. Чем бы не занимался почтенный сослуживец Христофора, он определенно был достаточно обеспечен чтобы позволить себе три билета на гранд-трактус первого класса. И, пожалуй, кое-что впридачу. Оставалось выяснить, чем был вызван этот поступок — чрезмерной глупостью или, напротив, чрезмерной хитростью. В глупость человека, держащего серьезное и прибыльное дело, верилось с трудом. Такие люди не выкидывают денег на ветер, особенно на ветер непонятный, с Черного моря, несущий на своих крыльях не пойми что.
— Да, держится крепко, — сказал водитель, с ужасным скрипом поворачивая руль. Кир, сидящий на заднем сиденье, заскрежетал тихо зубами, — Уж лет двадцать торгует, да тут и внукам останется торговать…
— А чем торгует? — спросила я.
Конечно, разведка ситуации запоздала, но одно слово, сказанное сторонним человеком, зачастую может оказаться полезнее десятка, сказанных заинтересованным. Мне хотелось иметь хоть какое-то представление о деятельности господина Бутура до того, как мне выпадет счастье познакомиться с ним лично.
Шофер задумался.
— Да всем, что попадется, госпожа. Это Тарсус, сюда со всего мира везут… В порту бывали? Кораблей не счесть! Бриты везут, из Нового Света везут, ниххонцы тоже везут… Товару прорва. Что перехватил, тем, как говорится, и торгуй… Даже с Египта — и оттуда везут!
— Так он скупает все, что приходит морем в Тарсус? — уточнила я. Оценивать географические познания водителя времени не оставалось, мы почти подъехали к крыльцу.
— Именно так, госпожа, — он со скрежетом повернул какой-то рычаг, — Что скупает, то и продает. Известное дело… Солид к солиду.