— Тогда, полагаю, чувствуй себя как дома.
Вау… Он по-прежнему нервничает из-за меня, — на моих губах от этой мысли появилась улыбка. Этот сексуальный, уверенный мужчина по-прежнему нервничает из-за меня. Наверное, это не должно было делать меня твёрже, но сделало. Я потянулся вниз, чтобы взять себя под контроль, ущипнув себя за головку.
— Постараюсь, — сказал я.
Но прежде чем дойти до кухни, Лукас остановился, а затем через секунду произнёс:
— Голоден?
Урчание моего живота ответило на вопрос за меня, и он кивнул, прежде чем пройти на кухню.
Это было забавно… как бы он ни упрекал меня тем, что я у него дома, манеры Лукаса не позволяли ему не предложить поесть или подвезти человека во время шторма. Так что, каким бы он ни хотел быть напыщенным и какие бы злые слова ни хотел бросать в мою сторону, я приму их, потому что внутри у Лукаса была добрая душа. Он мог сейчас быть другим, но часть его никогда не изменится. И это вызывало у меня желание узнать мужчину, которого я упустил.
Когда я прошёл за ним на кухню, он проигнорировал меня и принялся доставать мясо для сэндвичей, хлеб и приправы. Я сел на один из барных стульев у стойки, а он продолжал избегать взглядов в мою сторону. Но то, что он не смотрел на меня, давало мне кучу времени понаблюдать за ним, что было нежелательно, если судить по звону тарелок, которые он специально ронял, и по грохоту ящиков с посудой.
— Я ведь тебя не отвлекаю? — спросил я. И я снова испытывал свою удачу.
— Ещё как. Отвлекаешь.
— Тебя больше беспокою я или моя нагота?
Рука Лукаса замерла, пока он размазывал майонез по куску хлеба.
— Твоё присутствие в целом раздражает и не приветствуется.
Я сдерживал смех. Вот, что значит быть резким.
— Ты говоришь немного прямее, чем раньше.
— Когда я сказал, что тебе нужно остаться и переждать шторм, я не говорил, что мы будем предаваться воспоминаниям.
— Так мы не можем поговорить?
— Мне нечего тебе сказать.
— Имеешь в виду, ничего приятного, — сказал я. — Что ж, это нормально, потому что мне есть, что тебе сказать.
— Джексон, я не хочу этого слышать.
— Услышишь, хочешь ты этого или нет. Это нужно сказать.
— Видишь, в этом и дело — не нужно, — он указал на меня ножом для масла и бросил злой взгляд. — Я не хочу слышать топорное извинение, или что ты там собираешься сказать, так что просто побереги силы. Ты опоздал на восемь лет, и мне не интересно.
Что ж, я полагал, что он считает это точкой. К несчастью для него, нам нужно было убить несколько часов, а я с трудом переносил тишину. Казалось, он реагировал только тогда, когда я подшучивал над ним, так что я закусил улыбку и произнёс:
— Ты просто эгоистичный, упрямый засранец. Когда это произошло?
Нож со звоном упал на стол.
— Я эгоистичный? Я эгоистичный?
— Мхмм. Кажется так.
— Что ж. По крайней мере, ты в этом разбираешься.
Моя улыбка потускнела.
— Что это должно значить?
— Ты точно знаешь, что это значит.
Он положил несколько кусочков ветчины, индейки и сыра на сэндвичи, всё это время качая головой.
— Ладно. Давай со всем разберёмся. Ты расстроился, потому что я ушёл…
— Нет, — сказал он, толкая тарелку в мою сторону с достаточной силой, что мне пришлось ловить сэндвич, чтобы он не съехал. — Ты не можешь ничего предполагать насчёт меня.
— По крайней мере, я, наконец, вызываю реакцию. А то я ненадолго подумал, что ты совсем обо мне забыл.
— Хотелось бы забыть, — пробормотал он, доставая пиво из холодильника, а затем захлопывая его. Потом он открыл бутылку, откинул крышку в сторону и проглотил пиво.
Господи. Это чертовски задевает. Я сглотнул комок в горле.
— Правда? Для тебя это так просто, а?
— Ага.
— Вау. Твоя бабушка знает, что ты превратился в такого придурка?
— Бабушка умерла.
Моя челюсть захлопнулась, и от этих двух слов закружилась голова, и те слова, что крутились на кончике языка, исчезли. Чёрт, его бабушка… умерла? Вот и ляпнул, твою мать, не подумав, идиот.
— Лукас, мне очень…
— Жаль? — фыркнул он и прислонился к стойке. — Я уже говорил тебе не тратить силы на это дерьмо.
— Но я трачу. Я знаю, что она много значила для тебя.
Его взгляд не отрывался от окна, которое выходило на задний двор, и он сделал очередной глоток пива. Ему ничего не нужно было говорить, чтобы я понял, сколько боли вызывала её смерть — когда бы это ни случилось. Продолжительной боли. Боже, у него никого не осталось, верно?
Будто услышав мои мысли, он пожал плечами, будто чтобы сказать: «Дерьмо случается». А затем, чтобы закрыть этот разговор, он взял свой сэндвич, и мы продолжили есть в напряжённой тишине. С меня на сегодня хватило пива. Обороняющийся Лукас был не тем, до кого я мог достучаться, так что как только румянец злости исчез обратно под воротником майки, я поклялся обуздать эту злость.
Как только я доел, он отнёс нашу посуду в раковину, помыл тарелки и вытер их, пока я пошёл проверить свою одежду. Она была как раз достаточно сухой, так что я быстро оделся и повесил полотенце обратно на вешалку в ванной. Когда я вернулся на кухню, то обнаружил, что Лукас стоял у раковины, закатав рукава рубашки. Он стоял ко мне спиной, широко расставив руки на тумбочке, и смотрел на дождь, собирающийся в лужи во дворе.
Я намеревался оставить его наедине с мыслями, но прежде чем я смог выскользнуть обратно, его тихий голос меня остановил.
— Почему ты здесь, Джексон?
— Потому что ты не даёшь мне уйти, — когда это не заставило его посмотреть в мою сторону или улыбнуться, я выдохнул. — У меня была деловая встреча… — начал я, но он отмахнулся от меня.
— Нет, я имею в виду не бредовое оправдание насчёт работы или скульптуры. Я имею в виду, почему ты пошёл искать меня в пятницу?
— Я… — почему я пошёл искать его? Это было не только ради извинений — в тот момент это даже не пришло мне на ум. Но я и сам не мог понять причин. — Я не знаю.
— Ты не знаешь.
— Я услышал твоё имя в кафе тем утром, и я… я должен был тебя увидеть.
Лукас опустил голову, потирая между бровей большим пальцем, и каким-то образом я понял, что его глаза закрыты, будто он молится.
— Джексон… — прошептал он. — Тебе не стоило сюда приезжать.
Вдали раздался треск, будто дерево упало, а затем… отключился свет.
Глава 10
Лукас
Просто идеально, твою мать. Действительно, просто вовремя. Я захлопнул панель резервного генератора и выдохнул.
— Что-то не так? — спросил у меня из-за спины Джексон, пока я сидел на коленях перед проклятой старой штукой в подвале.
— Генератор, должно быть, полетел, — я встал на ноги и пнул его посильнее, но в отличие от фильмов, где механизм волшебным образом начинал работать, этот просто простонал в ответ. — Надеюсь, ты уже не боишься темноты.
Джексон закатил глаза.
— Я никогда не боялся темноты.
— Брехня. Боялся.
— Нет. Не на того напал.
— Кажется, у тебя какая-то амнезия. Или из памяти выпал конкретный инцидент…
— Если ты ссылаешься на тот факт, что я не рвался ходить ночью через лес, то ты меня поймал. Я знаю всё об аллигаторах на этом острове.
— Они держатся возле дорожки, а не среди деревьев.
— Всё когда-то бывает впервые, а я не хочу оказаться между челюстями аллигатора.
— Но ты был бы не против оказаться между челюстями кого-то другого? — я улыбнулся от сексуального подтекста, пока не вспомнил, кому именно улыбался.
Боже, Лукас, заткни пасть.
Закрыв рот, я пошёл наверх по лестнице к деревянному буфету, где держал все свечи, и достал жменю ароматических свечек и зажигалку.