Я перешёл дорогу и кивнул нескольким хозяевам магазинов, которые выходили и выставляли столы, стулья и таблички. Шоу оставил дверь незапертой. Когда я вошёл, зазвенели колокольчики и Шоу поднял взгляд от газеты, которую читал, откинувшись на спинку офисного кресла, его армейские ботинки были скрещены на столике перед ним. Увидев меня, он сузил глаза.
— Ты выглядишь как разогретое дерьмо.
Я похлопал ресницами и пригладил волосы назад.
— Правда? Я рад, что ты так думаешь. Наверное, это мой новый тональник.
— Как он называется? Унылое дерьмо?
— Не помню. Придётся спросить у твоей мамы, — мне пришлось быстро сделать шаг в сторону, когда мимо моей головы пролетел маркер. — Ооо, чувак всё-таки хорошо целится. Я слышал другое, — я снова отодвинулся, когда он замахнулся на меня, а затем бросил журнал, как фрисби (прим. летающий диск в виде пластиковой тарелки, что предназначен для метания под различными углами), и тот попал мне прямо в плечо. — Боже. Разве так приветствуют клиента с деньгами?
Шоу фыркнул.
— Я никогда не брал с твоей задницы денег, но продолжай в таком же духе, и я могу передумать.
— Будь по-твоему, — сказал я, закрывая и запирая за собой дверь. — Если только ты не хочешь набить мне на руке надпись «я люблю киску». Ложная реклама и всё такое.
— Может в следующий раз, — подмигнул он. — Итак, сегодня утром будет кофе или что-нибудь для опохмела?
— Кофе. Целую чашку, если ты не против.
Один уголок рта Шоу приподнялся, и он аккуратно сложил газету обратно в первоначальную форму, прежде чем встать.
— Я не против, но Джиа скоро заступит на смену.
Он подошёл к маленькой тумбочке, которую установил в углу для своих работников и клиентов, где стояли Мистер Кофе и кофеварка, и достал крайне большой железный стакан из шкафчика внизу. Затем он долил остатки дымящегося кофе из кофеварки и протянул мне.
— Спасибо.
Сегодня утром я не потрудился добавить сливки и сахар и не ждал, пока кофе остынет, делая пару больших глотков и основательно обжигая свой рот и пищевод. Хорошо. После событий прошлой ночи, это было чертовски необходимо.
Пока Шоу относил кофейник обратно, чтобы сполоснуть и наполнить его заново — потому что, поверьте, в аду нет такой ярости, как в Джиа без её напитка — я направился к его рабочему месту, чтобы устроиться в кресле. «Бади Электрик» — дело всей жизни Шоу, маленький бизнес недалеко от центра Оушэн-авеню, единственный на острове. У него и его четырёх татуировщиков работы хватало, так как отпуск, казалось, вызывал у туристов желание набить что-нибудь на коже, чего они никогда не сделали бы дома. Таким образом, я встретил его чуть больше семи лет назад. Я пришёл, совершенно потерянный, и он оперативно вернул мой зад на место.
Я хохотнул от воспоминания, оглядывая пространство. У каждого художника было своё рабочее место, но эти зоны ничем не разделялись, так что весь салон был открыт. Стены были покрашены в тёмно-синий цвет, оттеняя серебристый блеск стального дизайна задней стены. Одна из моих лучших работ. Чёрт, я действительно хорошо справился. Это была хорошая сделка: я украсил его салон, а он украсил мою кожу.
— Не похоже, что Аделаида вчера сильно тебя задела (прим. название урагана), — сказал я, когда Шоу направился к одной из раковин, установленных в конце салона.
Он открыл кран и начал намыливать ладони и запястья толстым слоем мыла.
— Нет, всё не особо плохо. Я приехал пораньше, чтобы убрать ветки с дороги, пока не приедут рабочие, но на этом всё. С твоим домом всё в норме?
А было ли? Одна из сосен поменьше упала на переднем дворе в ярде от дома, ничего большого, но настоящий урон был нанесён внутри. В моей собственной грёбаной кухне.
Я такой чёртов идиот. Чем я думал, приближаясь к Джексону? Несмотря на прошлое дерьмо, в котором мы увязли, и на недопонимание всего этого, не менялся тот факт, что мы оба продолжили свои жизни. Мы теперь были другими людьми — ну, я был другим. Джексон, однако, казался прочно загнанным в ловушку своим стариком, и в личном, и в профессиональном плане. Ничего никогда не изменится, пока этот ублюдок рядом, и я не одурачусь снова, связываясь с мужчиной, который уедет из города через пару дней. Этого не будет. Моя жизнь была просто отличной, без вмешательства Джексона Дэвенпорта.
— Лукас? — рассмеялся Шоу, закрывая кран. — Чёрт, приятель, допей этот кофе, и тогда мы вернёмся к разговору.
Я сделал очередной большой глоток и задумался, по-прежнему ли Джексон спит на моём диване. Шторм прошёл где-то посреди ночи, а я уехал прямо перед рассветом и поехал на своё любимое место на одном из частных пляжей, чтобы посмотреть, как встаёт солнце. Я часто это делал, и сегодня утром это казалось необходимым. Без майки и наполовину прикрытый одним из моих пледов, Джексон был практически слишком соблазнительным, чтобы устоять, а никому из нас не нужно было, чтобы я забрался на него сверху ради раннего утреннего пробуждения. От этой мысли я заёрзал на месте.
— Шоу… у тебя когда-нибудь бывало, что ты во что-то верил, а потом узнал, что всё это было ложью?
Если мой вопрос и удивил Шоу, он не показал этого. Он открыл упаковку тампонов со спиртом и протёр часть моей руки, на которую в итоге нанесёт чернила. Сегодня он просто нанесёт предварительный рисунок, который нарисовал для меня, и решит расположение.
— Такое бывало раньше, — сказал он.
— Что ты с этим делал?
Его выражение лица стало серьёзным.
— Я убил человека, который мне соврал.
— Потому что это отличный вариант, — сказал я, когда он улыбнулся.
— Нет. Сейчас это не особо важно, но моя мама соврала насчёт того, кем был наш отец.
— Что?
— Да. Когда мне было пятнадцать, я узнал, что он не лучший бейсболист, как она всегда нам говорила. Нет, мой отец был каким-то богатым европейцем, который проезжал через город на праздники, обрюхатил её мной и Кевом, а затем отказался видеть кого-либо из нас ещё раз. Классный парень.
— Чёрт возьми. Почему я этого не знал?
Шоу пожал плечами, открывая пачку хирургических маркеров.
— Для меня он не существовал. Нечего говорить.
— А ваша мама? Она врала вам.
— Она хотела, чтобы у нас был лучший пример в качестве отца, а не тот козёл. Разве можно её винить?
— Полагаю, нет.
— Думаю, мы выросли нормальными. Мы не наркоманы с переулка, а это легко могло произойти. Тогда я не особо хорошо принял новости.
— Ах, да, стадия бунтарства. Теперь мне жаль вашу маму.
— И должно быть. Мы заставили эту женщину пройти через ад. Но это объясняет, почему мы так дерьмово играли в бейсбол.
Я рассмеялся, откидываясь на спинку кресла, когда он начал делать наброски рисунка. Это будет не точно похоже на мою бабушку, скорее абстрактный портрет из воспоминаний Шоу, окружённый её любимыми цветами, магнолиями. Он запутает их вокруг рисунка трискеля (прим. трехлучевая свастика), который я получил после смерти родителей. Я собирался сделать эту татуировку уже некоторое время, и раз на этой неделе исполнится три года с её смерти, это казалось подходящим. Тогда шёл дождь, это был чёртов ливень, так что, конечно, Джексон решил теперь вернуться в мою жизнь.
— Ты знаешь, о чём бы тебе ни соврали, ты можешь выбрать исход и то, как разберёшься с этим, — сказал Шоу, будто чувствовал, что я вернулся в свои мысли.
— Мудрый мастер Йода. Думаю, ты выбрал не ту профессию.
Шоу приподнял бровь со шрамом.
— Учитывая, что я скоро оставлю на твоей коже постоянную отметку, лучше надейся, что я выбрал всё правильно.
Прежде чем сам понял, я рассказал Шоу все подробности того, что произошло за день до этого, от писем и выяснения правды до того, как я оказался на коленях. Такое происходило рядом с этим парнем, мысли лились, и поэтому я научился не бороться с этим и отпускать себя. Я знал его достаточно долго, чтобы понимать, что он могила, так что, что бы я ни сказал ему, это оставалось между нами двумя. И он давал лучшие чёртовы советы, даже если в процессе мне до ужаса хотелось его треснуть.