Северус был прав. Спорить не имело смысла. Люциус сам прекрасно это понимал и абсолютно не имел понятия, что ему делать. Перед глазами появился образ бездыханного тела Нарциссы рядом с Драко. Эта картина сдавила горло спазмом, заставив поперхнуться и закашляться. Самым большим страхом для Малфоя было потерять супругу и сына. Семья — это самое драгоценное, что у него было, а он уже, итак, достаточно успел втянуть их в неприятности.
— Что мне делать, Северус? — тихо спросил Люциус. — Я не могу допустить этого. Может, убить девчонку?
— И чем, по-твоему, это поможет? Её смерть в ту же секунду искалечит душу Драко, а не вычеркнет из головы факт того, что он любил. И задумайся хотя бы на минуту, что будет, когда твой сын узнает, кто приложил к этому руку. Он и без того достаточно ненавидит тебя.
— И что делать?
— Нужно лишить его этих воспоминаний. Нет воспоминаний — нет проблем.
В руках Снейпа появился небольшой камешек с тёмно-зелёным отливом. Люциус сфокусировал взгляд на, казалось бы, безделушке, и раскрыл рот, чтобы отвергнуть предложение Северуса, но тот его опередил:
— Это не будет классический Обливиэйт. Если мы просто сотрём память Драко, то это вызовет слишком много вопросов и неудобств. Лорд сразу поймёт, что ты пытался что-то скрыть и тогда никакое владение окклюменцией вас не спасёт. Ты должен вручить Драко этот камень и сделать всё для того, чтобы он всегда был с ним.
— Что же это? — Люциус потянулся за вещицей.
— Камень Забвения. Тёмный артефакт, который отключает в волшебнике любые светлые эмоции и чувства. Человек, носящий такую штуку при себе, напрочь забывает всё хорошее, что мог испытывать в прошлом. В случае с Драко — он сотрёт из головы все потуги на влюблённость. Но, — Снейп замялся. — Не с сердца. Драко будет чувствовать, что с ним что-то не так, но пока камень будет у него — он не сможет в этом разобраться.
— Только светлые чувства? — Люциус с большим интересом начал рассматривать камень. — Как он работает?
— Я не зря сделал акцент на том, что это — тёмный артефакт. Есть точно такой же, но он относится к светлым и имеет обратные возможности. Вычёркивая из головы волшебника всё тёмное и негативное, оставляет только светлые помыслы. Но опять же, носящий этот камень нутром чувствует, что что-то не так.
— Это поможет?
— Это поможет Драко забыть, что такое влюблённость. Вместе с тем ты должен больше проводить времени с сыном, рассказывать ему об идеалах Тёмного Лорда, внедрять в сознание ненависть к маглорождённым. Ты должен вбить ему в голову, что он — истинный сын своего отца.
— А как же Нарцисса? Драко перестанет любить собственную мать?
— Нет. Мы говорим не о врождённой любви. Драко родился с любовью к матери, он начал любить её ещё до рождения. А мисс Грейнджер он полюбил в сознательном возрасте. Это два разных вида любви.
Больше всего на свете мужчина не хотел участвовать в этом разговоре, даже слышать подобное. Для Люциуса уже давно идеалы Тёмного Лорда не были в приоритете. Нет, он не стал самым добрым человеком во всей Вселенной, он по-прежнему относился к грязнокровкам с отвращением, но это перестало быть навязчивой идеей.
После первой магической Войны очень многое в жизни изменилось. Он успел стать мужем, отцом, семьянином. Люциус знал, что Война — это не о чём-то хорошем. Это всегда горе, разруха, утрата и боль. И пусть сам он готов пережить все напасти судьбы — для своей семьи он совсем этого не хотел.
— Артефакт сохранит ему жизнь? — наконец задал Люциус самый важный вопрос. — Это всё, что меня интересует, Северус.
— Да. И ей это тоже сохранит жизнь. Когда-нибудь он поблагодарит тебя за это.
Пусть хотя бы не ненавидит. Уже достаточно.
Аристократ и грязнокровка.
Это даже звучало нелепо. Хотя было поздно что-то менять. Очень много воды утекло с момента, как Драко позволил этой девчонке проникнуть в сердце. И, может быть, случись всё лет на двадцать раньше, Люциус не допустил у своего ребёнка и малейшей мысли о подобном. Только вот он сам любил и знал, что сердцу не прикажешь, если у него самого оно когда-то было.
— Что делать с этим камнем? — Малфой крепко сжал вещь в ладони, мысленно зацепившись за неё, словно за спасительный оплот. — Как быстро он начнёт работать?
— Я бы советовал тебе преобразить его в побрякушку, что-то вроде семейной реликвии и подарить Драко в честь начала нового учебного года. Будет достаточно нескольких часов и камень заработает.
— Что будет, если он его перестанет носить или потеряет?
— В твоих и его интересах, чтобы этого не случилось, — Снейп замолчал. — Или чтобы это случилось не очень скоро.
— Что будет с девчонкой?
— Если Поттер не угробит своим рвением спасти мир, то с ней всё будет хорошо.
Малфой-Мэнор. Следующий вечер.
Он так и не покинул пределы своего кабинета. Нарцисса точно знала, что Люциус был в Мэноре, однако не беспокоила мужа. Лишь взгляд Эдвены продолжал пристально сверлить, но даже это не заставило сдвинуться с места. Малфой сидел на диване и раз за разом прокручивал разом в голове разговор со Снейпом.
На столе поблескивал перстень с камнем, который Люциус намеревался вручить своему сыну сегодня вечером. Тяжелые мысли не отпускали, вновь и вновь возвращая к весам с двумя чашами: счастье или спокойствие. Этот выбор напоминал Люциусу о том, что когда-то он ошибся, поставил не на ту чашу. А теперь свободы выбора по сути и не было: выбрав счастливую жизнь, он сократит её до нескольких дней, потому что Волан-де-Морт их сразу прикончит. А спокойная жизнь, пусть и будет долгой, будет сплошной иллюзией, самой настоящей фальшью и притворством.
Люциус вновь взглянул на портрет своей матери, наблюдавшей за ним в приглушённом свете свечей. Эдвена была невероятно красивой, что всегда восхищало окружающих. На любом из семейных портретов, где был Люциус и его отец с матерью, он всегда засматривался на мать. Высокая, статная женщина с безупречными блондинистыми волосами и серыми глазами.
Казалось, что все женщины семьи Малфоев были невероятно красивыми, как на подбор. И на долю секунды Люциус представил себе в голове пару Драко и Гермионы. Это было что-то таким неправильным, таким неестественным, что вызвало неконтролируемый смешок. Эта девчонка не шла ни в какое сравнение хотя бы с одной из леди Малфой. Да и Драко, хоть внешне и был похож на «Малфоя», но внутренне кардинально отличался. Другим его сделала никто другой, как эта гриффиндорка. И Люциус откровенно солжёт, если скажет, что ему не нравилось видеть своего сына именно таким.
Назойливый и громкий стук вывел его из раздумий. Оглянувшись по сторонам, он заметил, что Драко стоит у стола и стучит о него. Люциус так сильно поник в своих мыслях, что даже не заметил чужого приближения.
— Отец, — Драко заговорил первым. — Ты хотел меня видеть. Что-то срочное? Крёстный через камин отправил меня домой.
— Как начался твой учебный год? — бесцветно спросил Люциус.
— Ты меня позвал, чтобы спросить, как начался мой учебный год? — Драко театрально закатил глаза. — Если бы ты был более внимательным, то заметил бы моё письмо.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Отлично начался. Это всё?
— Как мисс Грейнджер? — Люциус вопрошающе посмотрел на сына.
— У неё всё хорошо.
— Думаю, она не оценила бы твои манеры. Драко, в таком тоне разговариваешь с отцом. Мне казалось, что мисс Грейнджер влияет на тебя исключительно в положительном ключе. Кажется, я обнаружил её недоработку.
— Не тебе так говорить о ней, отец. Если ты узнал всё, что хотел, то я поздороваюсь с мамой и вернусь в школу.
Вот он, тот самый момент. Или сейчас, или никогда.
— Драко, — Люциус подошёл к сыну. — Прими от меня этот подарок. Это семейный перстень нашей фамилии. Я хочу, чтобы ты носил его, как истинный наследник Малфоев.
Драко молча принял подарок отца, надевая кольцо на палец. Сердце Люциуса начало стучать через раз. Он любил своё чадо не меньше, чем Нарцисса и сейчас успокаивал себя только одной-единственной мыслью: это ради благополучия Драко. Перстень оказался на пальце юного Малфоя и тот скрылся за дверью.