С этими словами Реддл скрылся, но змея не спешила ослабить хватку. Воздуха становилось всё меньше, а глаза постепенно начали закрываться. Малфой проваливался в беспамятство. Он больше не видел перед собой мрачной гостиной и не чувствовал осточертевшего смертоносного благовония. В белых бликах бессознательности виднелся только невинный образ Гермионы, которая держит в руках огромный букет белых роз.
— Мы вместе со всем справимся, Драко. Позволь мне помочь тебе! Откажись от этого, не позволяй ему проникать в твою голову и душу. В твоё сердце. Ты ведь помнишь: я всегда буду с тобой. Всегда!
Она плачет. Такая потерянная и растрёпанная. Гермиона бежит за ним, спотыкается и падает, но это её не останавливает. Она вновь поднимается и продолжает бежать, оставляя за собой дорожку из лепестков белых роз. Только вот цветы тут же увядают, превращаются в гниль и грязь.
— Я прошу тебя, Драко, — Грейнджер кричит вслед. — Он уничтожит тебя, разобьёт твою душу. Свою он уже разбил, растоптал и сжёг, и твою не пожалеет. Я помогу, придумаю что-нибудь! Только не отталкивай меня, прошу…
— Отвали, грязнокровка! — он останавливается и смотрит на неё гневным взглядом. — С чего ты вдруг решила, что мне нужна твоя помощь? Что заставило тебя думать, что мне вообще нужна чья-либо помощь? И что ещё смешнее: с чего ты решила, что мне нужна ты?
Губы девушки дрожат, а на её босые ноги капают слёзы. Гермиона не сдерживает своих эмоций, не прячет чувства. Ей больно, но она не останавливается: кидается в пропасть за ним, летит со скоростью света вниз, лишь бы успеть спасти. Она не видит острых лезвий там — внизу этого обрыва, — они проткнут её насквозь. Готова пожертвовать собой, стать спасательной подушкой, только бы он не поранился. А он просто стоит и смотрит на то, как она пролетает мимо, самоотверженно кидается в пламя.
Теперь белые розы стали сухими, мёртвыми и красными. От крови. От её крови. И она сама стала мёртвой. Гермиона Грейнджер готова умереть, лишь бы он жил.
Неизвестно через сколько Драко пришёл в себя. Сложно было определиться, когда весь дом погружен в полный мрак. Голова раскалывалась так, словно по ней беспрерывно били молотом несколько часов. Тело ещё ныло после пытки Непростительным, а глаза никак не открывались. Бледная кожа совсем оледенела от мраморного пола гостиной поместья Лестрейндж. Внутри засело ядовитое ощущение того, что он — собачонка, которую пинают все вокруг. И в первую очередь его пинала сама жизнь, наносила новые удары и даже не трудилась предупредить об этом.
— Очнулся? — раздался скучающий голос Беллатрисы. — А я всё думала, сколько ты ещё так проваляешься? Слабак. Всегда говорила Нарциссе, что кровь Малфоев испортила тебя. Блэки не были такими слабыми.
— Заткнись, Белла, — процедил Драко, отряхивая мантию. — Который час?
— Прошли сутки.
— Мне пора.
— Тёмный Лорд велел тебе оставаться в поместье, — Лестрейндж подошла ближе к племяннику. — Или ты боишься, что твоя грязнокровка затоскует без тебя?
— Тебе лучше закрыть рот, Беллатриса.
— Жалкий, сопливый, бесхребетный слизняк. Как ты мог так опорочить нашу семью?
— Влюбиться в это животное? Её ведь даже человеком назвать нельзя, не то, чтобы ведьмой…
Руки Драко схватили женщину за шею и в секунду припечатали её к стене. Он не хотел что-либо слушать о Гермионе из её уст. Беллатриса была последней, кто смел хоть что-то говорить о ней. И пусть Драко знал, как его тётка относится к маглорождённым волшебникам, это по-прежнему не давало ей никакого права говорить подобные вещи.
Обезумевшая женщина, которая полжизни провела в Азкабане и сошла с ума от неразделенной любви к их хозяину — не стоит и пальца Грейнджер.
— Сукин сын, — прошипела Беллатриса. — Идёшь против семьи из-за этой грязи. Я не знаю, как Тёмный Лорд тебе это прощает, но я найду способ приструнить тебя.
— Лучше поищи способ сохранить себе жизнь, — очень тихо ответил Драко. — Если я узнаю, что ты позволила себе приблизиться к ней ближе, чем на три метра — я убью тебя.
— Не бойся, сопляк. Аваду я смогу запустить в эту грязнокровную шлюху и с пяти метров.
— Я дважды повторять не стану.
— Дождись только, когда Тёмный Лорд разрешит мне вернуться к ней и я обещаю — она будет умирать долго. Очень долго. А ты будешь смотреть и тебе не удастся забыть это представление. Никогда.
Безумный смех поражал уши, глаза и все внутренности. Драко не сомневался в её словах. Ни капли.
Поместье Лестрейндж. Следующий вечер.
Несколько Круцио лишь потому, что ему так захотелось. Без предупреждения и каких-то комментариев, просто «потому что». И сейчас он стоит на ногах из последних сил. Хочется выблевать все лёгкие и вообще все органы. Приторно мерзкое чувство тошноты застряло комом в горле. Веки, налитые свинцом, полузакрыты. А рядом у его ног валяется Поттер, который выглядит ничуть не лучше.
Практически в таком же состоянии он впервые увидел Гермиону в Мэноре. Перепачканные кровью волосы, а вместо тела — единое сплетение из созвездий ссадин, синяков и кровоточащих ран. Избранный распластался на полу, истекая кровью. Позади них было несколько Пожирателей, а в соседней гостиной раздавались отдалённые голоса. И только через крохотную щёлку двери он видел Гермиону, которая стояла целой и невредимой, но абсолютно потерянной.
Глаза, полные слёз, бегали вдоль холодной гостиной. Гермиона тряслась от всепоглощающего страха. Впервые она оказалась в этом месте. Всё поместье нагоняло чувство животного ужаса на девушку, заставляло бродить сознание по лезвию ножа. Волан-де-Морт сидел напротив неё, поглаживая свою мерзкую змею. Его красные глаза вцепились в гриффиндорку, что заставляло дрожать ещё сильнее.
— Ты боишься? — прошипел он.
Но тут ответа и не требовалось. Это было очевидно. Гермиона всем своим видом показывала, что ей страшно. Даже в кромешной темноте и с полузакрытыми глазами Драко видел или чувствовал, её эмоции.
— Драко тут. Гермиона, посмотри на меня, — вновь зашипел Волан-де-Морт.
Гермиона очень медленно и аккуратно подняла голову и позволила себе открыто взглянуть на собеседника. Тот смерил её хищным, животным взглядом, который нагонял чувство отчаяния и душевной боли. Минута молчания прервалась посторонним шумом за спиной Тёмного Лорда. Несколько Пожирателей появились перед Гермионой, волоча в руках полуживое тело Поттера.
Девушка напрягла глаза, чтобы попытаться рассмотреть несчастного. Драко лишь оставалось наблюдать за тем, как Грейнджер содрогается от накатившей волны ужаса. Он прекрасно осознавал, что гриффиндорка не понимала, что происходит: она не узнавала в Поттере своего друга, она была одна в этом чёртовом поместье, она искала взглядом Драко.
— Ты узнаешь этого парня? — Реддл чуть ли не рассмеялся на этой фразе.
— Нет, — очень тихо ответила Гермиона.
— Уверена в этом? Не узнаешь его?
— Нет.
— А этого?
Вслед за словами Реддла, Пожиратели, которые держали Драко, выволокли его в гостиную и оставили рядом с Поттером. В отличии от Избранного, он был в сознании. Но его бледное лицо было залито кровавыми подтёками, а серые глаза полузакрытыми. Гермиона отступила шаг назад и взялась за голову. На глазах непроизвольно проступили слёзы, с губ сорвался тихий всхлип.
— Драко… — прошептала Грейнджер.
— Значит, ты узнала Драко, но не узнаёшь своего лучшего друга — Гарри Поттера? — рассмеялся Волан-де-Морт. — Слышишь, Поттер, твоя подружка тебя не узнаёт!
Поттер что-то промычал, но Гермиона не могла оторвать своей взгляда от блондина. На долю секунды он нашёл в себе силы взглянуть на неё в ответ. Ему хотелось броситься к ней, прикоснуться к каждому сантиметру тела, вдохнуть её запах, понять, что с ней всё хорошо. Внезапно ступни больше не выдерживают веса и её тело падает на холодный мрамор.