— Ты лжёшь мне!
— Я никогда не лгу тебе, Пэнс. Она была там.
Боль парализовала её. Кажется, что она застряла во временной петле, что время идёт мимо неё; её душа осталась в прошлом. Пэнси Паркинсон — пустая оболочка и всё на что теперь способна — это мечтать о мести. Каждое утро она пытается собрать себя до кучи, переступить горстку пепла, которую когда-то именовала «мы». Она и Гарри. Но больше не осталось никакого «мы». Она осталась одна.
У неё больше нет Гарри, который встретит после Зелий и пригласит в Хогсмид. Нет смелого гриффиндорца, который закроет своей спиной от любой угрозы. Нет того самого, который заставляет её плакать от счастья. У неё больше нет его. Осталось кольцо на пальце с гравировкой. А ещё осталось разбитое сердце с точно такой же гравировкой.
— Тебе не понять меня, Малфой. Просто знай, что лишь мысли о смерти Грейнджер до сих пор заставляют меня просыпаться каждое утро.
— Ты не справедлива к ней.
— Не справедлива? — она вновь взорвалась в приступе крика. — Ты ещё мне скажи, что она не заслужила этого?
— Не заслужила.
— Наверное, я заслужила. Да, Драко? Заслужила же? Оплакивать в свои девятнадцать любимого человека? Понимать, что всё, что у меня от него осталось — это кольцо на пальце?
— Ты не знаешь её историю, — разгневано ответил Малфой.
— А что у неё за история? Она живёт в одном доме с Лордом. Она катается, как сыр в масле. Никто не имеет права даже посмотреть в её сторону, потому что могут тут же распрощаться с жизнью. Никто не смеет обращаться к ней по имени и подходить ближе, чем на три метра. Так что же плохого есть в её жизни, Драко?
Он молчал в ответ. И только слёзы на глазах Паркинсон высохли, как она наконец-то смогла рассмотреть Малфоя. Серые глаза полны страданий и боли. Он знает, каково страдать от физических увечий, но сейчас страдает явно не от них. Каждое слово подруги о Грейнджер глубоко ранило его, задевая оголенные нервы души и сердца. Слизеринцы, говорившие когда-то о том, что любовь — это развлечения малодушных, теперь страдали, как окаянные. Пэнс вспоминает, как когда-то насмехалась над Блейзом и его рыжей подружкой; помнит, как не воспринимала союз Грейнджер и Малфоя, а потом сама по уши встряла.
Мимолётные взгляды, переглядывания в Большом зале и один стол на двоих в библиотеке. Его красно-золотой галстук и её зелёная юбка. Его руки на талии, пока её ноги на плечах. Это был поджог эмоций, океан страсти и чувств.
— Прости, я больше в этом не участвую. Это выше моих сил. Просто помни о том, что я стою в той же очереди, где и все, кто хочет её убить.
Она убежала прочь, чтобы больше не смотреть в серые глаза друга. Потому что в них слишком быстро тает навязчивая мечта — вырвать сердце и оборвать жизнь Грейнджер, как несколько месяцев назад оборвалась жизнь Гарри.
Ведь Пэнси любила. По-настоящему. Она даже представляла, как бы выглядел их первенец. Хотела, чтобы у малыша были глаза отца, но зрение матери; хотела провожать их ребёнка на Хогвартс-экспресс под руку с любимым мужем. А теперь это жалкие мечты, не стоящие поганого галлеона.
Кровать приняла брюнетку в объятия. Она по привычке спит по правую сторону, как будто бы до сих пор ждёт, что Гарри ляжет рядом. Нет. Не как будто бы. Она действительно ждёт. Каждую ночь.
— Я хочу, чтобы с тобой всё было хорошо, — он гладит её волосы. — Пэнс, тебе нужно бежать. Твой отец…
— Гарри, давай не будем, — она тяжело вздыхает. — Мы ведь не выбираем себе семью. Мой отец сделает всё, чтобы я была в безопасности.
Он каждый раз говорил одно и то же, до того самого дня. Поттер переживал за неё. Пэнс чувствовала всю заботу парня, но не знала, как поступить правильно. По обе стороны были люди, которых нельзя бросить, но и выбирать между ними нельзя.
Родители или любовь?
Проснулась. За окном глубокая ночь, но на сердце неспокойно. В душе лютовала самая настоящая непогода: лил холодный дождь и завывал ледяной ветер. Не то, чтобы прежде не было такого, но сейчас где-то глубоко внутри зияла тягостная тревога. Нутро нашептывало, что что-то меняется.
Звонкий звук битого стекла и крики заставили Пэнс подскочить и выбежать из комнаты. Босая и напуганная, она спустилась на первый этаж. Увидела разгневанного Драко, напуганную Нарциссу и Северуса.
— Успокойся, — приказал Снейп крестнику. — Ты там не нужен. Лорд тебя не вызывал.
— Это мой дом. Я имею право приходить туда в любое время, когда мне вздумается, — рычал Малфой. — Так что плохого в том, что я хочу посмотреть на горсть пепла, в которую превратился Мэнор?
— Ты не найдёшь её там.
— Где она, Северус? — парень толкнул зельевара в стену. — Ты был там? Где она?
Снейп не ответил. Пэнс смотрела на них, а потом на миссис Малфой и не решалась ступить ещё шаг. Все затаили дыхание. Ей потребовалась минута, чтобы уловить все вибрации души Драко. Он напуган. Картинка сложилась воедино в голове слизеринки: сгорел Мэнор, в котором была Грейнджер.
Ещё несколько часов назад она говорила Драко о том, что сидит в первых рядах тех, кто желает смерти девушке, а теперь хотелось взять слова назад. Уничтоженный за долю секунды Малфой напоминал ей саму себя месяцами раннее. Померкший взгляд, который не потух окончательно только из-за одолевающего гнева; напряжённые до предела мышцы; желание уничтожить весь мир.
— Ты был там? — снова повторил свой вопрос.
— Выживших нет. Поместье сгорело дотла.
Внезапно слёзы проступили на глазах Пэнси, а губы задрожали. Сознание пыталось вернуть её в тот день, когда она случайно узнала от отца о смерти Гарри, но она противилась. Пыталась сосредоточиться на происходящем здесь, на первом этаже поместья Малфоев во Франции, но ей это плохо удавалось. Каждый из присутствующих знал, какова на вкус эта горечь утраты. На языке оставался её привкус на всю жизнь, если ты когда-то попробовал её. Проходят годы, а ты не можешь забыть вкус этого чувства.
— Драко, — Паркинсон решилась подойти к другу. — Давай выйдем?
— Довольна? — он не позволил ей коснуться себя. — Твоя мечта осуществилась? И как, тебе стало легче, Пэнс? Отпустило? Отлегло от сердца? Нет. Ты будешь до конца своих дней помнить Поттера.
— Сын, — вмешалась Нарцисса. — Ты не в праве так говорить с мисс Паркинсон…
— Она не убивала его, — Драко не обратил внимания на замечание матери. — Хватит винить всех вокруг в его смерти. Если тебе станет легче, то я должен был сдохнуть вместо него. Ну что? Давай, кидайся теперь на меня с угрозами и обещаниями убить!
— Нет, — Пэнси отрицательно покачала головой. — Что ты такое говоришь?
— Правду, Пэнс. Правду, которую ты так хотела услышать. Такая правда тебе не нравится? Горькая, да? У неё был выбор: или я, или Поттер. И она выбрала мою жизнь.
— Ты лжёшь мне! — она снова сорвалась на крик. — Ты выгораживаешь свою грязнокровную шлюху!
— Неужели? А почему ты так решила? Потому что только тебе позволено любить? Или только ты знаешь правду? Сдохни в тот вечер я, ты бы оплакивала меня так? Своего лучшего друга. Ну же, Пэнс, чего ты молчишь?
Каждое новое слово из уст Малфоя ранило сильнее и глубже. Ей казалось, что дно души давно достигнуто, но теперь ядовитая правда пробивала второе дно. Руки дрожали, а на губах проступила кровь. Пэнси хотелось закрыть уши и не слышать всего этого, не верить словам Драко, вообразить себе, что это кошмарный сон.
— А знаешь, что самое замечательное во всей этой истории? Она была под Обливиэйтом. Сам же Поттер, твой ненаглядный Поттер, лишил её памяти, когда его план провалился и они попали в ловушку. Из-за него она попала в плен, из-за него она прошла девять кругов ада, из-за него я был вынужден терять её раз за разом, — Малфой ненавидел Поттера не меньше, чем Пэнс ненавидела Грейнджер. — Она не помнила его, но предлагала свою жизнь вместо его…
— Замолчи! Прекрати!
— Нет, я расскажу тебе всё. Не думай, что тебе одной больно, моя дорогая, — он подходил к ней, пока она отступала назад. — Она умоляла Тёмного Лорда, чтобы тот убил её, но не трогал меня и Поттера, но такой вариант его не устраивал. Он вынудил сделать её выбор. Так что же удивительного в том, что она выбрала меня? Или ты думаешь, что её любовь ко мне меньше, чем твоя к Избранному? Она защищала меня, Пэнс.