— Где-то сзади плетётся.
Если Драко имел ввиду, буквально, разговор с матерью Люциуса, то последний так же должен быть в курсе всего этого. Северус развернулся от поместья, устремившись вглубь толпы Пожирателей, которые шли отчитываться Лорду о неудачной попытке найти девушку. Кулаки крепко сжались в карманах мантии, когда в темноте показалась платиновая макушка Малфоя-старшего.
— Люциус, — Снейп ухватил того за мантию. — Мы можем поговорить?
— Что случилось? — Малфой осмотрелся по сторонам. — Всё в порядке?
— Ты сейчас мне это и расскажешь. А заодно и перенесёшь нас в семейный склеп вашей семейки.
— Но…
— Немедленно, — прорычал Северус.
Малфой оскалился, но перечить не стал. Звук магического перемещения скрыл этих двоих, перенося их в темноту. Тяжелый затхлый воздух заставил прокашляться, а глаза ничего не различали в кромешном мраке.
— Какого чёрта? — чертыхнулся Люциус. — Если Лорд узнаёт, что мы…
— Заткнись, Малфой.
Северус подошёл к стене, которая была перед ним. Аккуратно он начал прощупывать холодные каменные стены, медленно двигаясь в сторону. Глаза через несколько минут привыкли к темноте. Теперь уже различались очертания мраморных надгробий.
— Люмос, — прошептал мужчина, но ничего не произошло.
— Люмос, — повторил Люциус и загорается свет. — Тут никто не может сотворить даже простейшее заклинание.
— Если только ты не Малфой, — закончил Северус. — Мисс Грейнджер, мы не причиним Вам вреда.
— Ты рехнулся, Снейп? Её тут быть не может…
Но шорох в дальнем углу склепа заставил Люциуса замолчать. Оба мужчины уставились туда, заметив шевеление под тёмным старым пледом. Бледные худые пальцы откинули с себя импровизированное укрытие — и двум парам глаз показалась Гермиона. Напуганная, раненная и заплаканная.
— Гермиона, — Северус медленно подошёл к девушке. — Вы узнаёте меня?
— Да, профессор. Я узнаю Вас.
— Позволите? — он коснулся рукой раны на лбу. — Я помогу Вам.
Она отвела голову, а он понимает, что она не доверяет ему. Она не доверяла никому. Лишь несколько людей знают, что пережила эта девушка и никому не известно, что случилось с ней за последние три дня. Северусу оставалось только гадать, что творилось в голове Грейнджер. Но то, что она узнала его, говорит об одном — чары двойного Обливиэйта разрушались. Прочитав десятки книг и прожив жизнь, профессор знал, что для нарушения работы такого мощного заклятия требовалась парочка «весьма специфических» ингредиентов: сильное магическое ядро внутри волшебника, огромный запас душевной энергии и сильное потрясение. Всё это было у Гермионы. Особенно отличался своим количеством последний «ингредиент».
Он не хотел причинять ей боль или как-то пугать, но ему нужно было понять — насколько всё плохо? Как много фрагментов в голове девушки уже успели сложиться в единую картинку? Как много из того, что она пережила до второго Обливиэйта, она вспомнила? Вспомнила ли что-то из «прошлой» жизни?
— Мистер Малфой, — Гермиона переключила взгляд на обескураженного Люциуса. — Вы со мной поздороваться не хотите?
— Я…
— Или, может быть, Вы хотите мне рассказать, что такого случилось с Драко в тот самый день, когда Вы вызвали его домой? — своими вопросами она давала ответы на мысленные вопросы Северуса. — Расскажите же мне, почему решили отобрать у меня его?
— Мисс Грейнджер…
— Или расскажете мне, как убили Рона? — из глаз Гермионы выступили слёзы. — Расскажите мне, что за письма хранила Нарцисса? Поведайте, чем я заслужила всё это? Вы ведь знали? Знали, что я предначертана Вашему сыну?
Столько боли в её словах. Столько отчаяния и гнева. Северус молча наблюдал за бывшей ученицей, забитой неправильными обстоятельствами в угол собственной жизни. В девичьем лице нет и следа от юношеской беззаботности и красоты. Гермиона выглядела сломленной и разбитой; правильные черты лица, которые так любил его крестник — обезображены Войной. Той Войной, которая гремит внутри неё. И, ведь, речь идёт не о физической красоте и привлекательности, а о той, в которую влюбляются по-настоящему. Северус отчетливо видел в гриффиндорке себя. Он знал, в чём тут дело.
— Гермиона, — Снейп снова попытался прикоснуться к ней. — Ты ранена? Я могу тебя осмотреть и помочь. Мы не причиним тебе вреда.
— У меня очень сильно болит голова. Я упала, когда бежала из поместья, — девушка отвела глаза от Малфоя-старшего. — И я очень голодна.
— Эльфы всё доставят, — тихо сказал Люциус.
На спине было несколько глубоких ран. Ноги в ссадинах. И, похоже, что у неё было сотрясение мозга. Северусу понадобилось несколько часов, чтобы привести девушку в относительный порядок. Под конец, он дал ей зелье для сна и укрыл новым пледом, который принесла Миппи. Гермиона уснула и впервые за несколько месяцев видела нормальное сновидение. Северус лишь на секунду заглядывает в сознание девушки, чтобы убедиться в том, что с ней всё в порядке. На столько, на сколько это возможно.
— Как ты понял, что она тут? — спросил Люциус, смотря на спящую девушку.
— Драко был в курсе пророчества. Твоя мать рассказала ему.
— Я не думал, что всё настолько серьёзно. Она смогла попасть сюда, хотя тут защита родовой магии.
— Она под защитой вашей родовой магии, Люциус. Не удивлюсь, если пожар в поместье — это тоже проделки вашей родовой магии. Гермиона страдала много месяцев, находясь в стенах Малфой-Мэнора, который судя по всему, должен был защищать избранницу наследника. Истинную избранницу.
— Она всё вспомнила.
— Я полагаю, что не всё. Далеко не всё и это самое отвратительное, — Снейп закрыл глаза. — Сложно представить, что с ней случится.
— Тёмный Лорд не отступит от её поисков, Северус.
— Он сходит с ума.
— И от этого лучше не становиться. Теперь мы даже не знаем, чего от него ожидать.
— И он не может знать, чего от нас ожидать.
— Ты к чему клонишь?
— К тому, что пора прекращать жертвовать семьями и любимыми людьми, Люциус. Пора прекращать делать ошибки. Я совершил огромную ошибку двадцать лет назад и живу с ней до сих пор. Не доводи свою ошибку до крайности.
— Что ты предлагаешь?
— Сделать наконец-то правильный выбор. Действительно правильный, а не тот, который лишь им кажется. Ты не убережёшь сына и жену, выбирая каждый раз из двух зол меньшее. Посмотри на неё, — Северус ткнул пальцем в Грейнджер. — Это девчонка смелее нас. Так чем мы хуже?
— Ей нечем рисковать, — фыркнул Малфой.
— Ты идиот, Люциус, если, действительно, так считаешь.
Он сидит на полу их дома. Маленький ребёнок продолжает плакать, пока плачет и сам Северус. Женщина, чьи глаза снятся ему по ночам, лежит на его руках. Она ещё тёплая, как будто живая. Но она никогда больше не посмотрит на Северуса, никогда больше не заговорит с ним. Сердце Лили Эванс остановилось навсегда. Для него она осталась Лили Эванс. Той самой, которая протянула ему руку на первом курсе в Хогвартсе. Той самой, которая видела в нём то, что больше никто не сумел рассмотреть.
Он не успел спасти её, но успел совершить ту самую ошибку. Он доверился не тому человеку, не доверившись сердцу. Он заплатил слишком высокую цену за это. Заплатил сердцем и душой.
— Прости меня, Лили…
— Кому-то из нас нужно остаться с ней, — Снейп выбрался из тягостного воспоминания. — Ей предстоит ещё много чего вспомнить. Возможно, что нам, в свою очередь, придётся немного заполнить пробелы в её памяти.
— Помимо Лорда, её будет искать и Драко.
— Понадобится несколько дней. Пока один из нас с ней — второй должен быть где-то возле Волан-де-Морта, чтобы понимать, что творится у него в голове. Примерно.
— Я не смогу помочь ей с ранами, я буду возле Лорда.
Северусу понадобилось три дня, чтобы все отметины исчезли с кожи гриффиндорки. Только лишь уродливый шрам, которому не поможет никакая магия. Гермиона практически не разговаривала и иногда бросала на профессора неоднозначные взгляды. Он не давил на неё и ждал, когда она будет готова задать вопросы. Знал, что рано или поздно они появятся. Они уже есть в её голове.