На его глазах слёзы, хотя отец учил, что парни не плачут. Рука крепко сжимает палочку, пока Тео тарабанит в дверь.
— Тео? — дед растеряно смотрит на внука. — Что случилось? Ты без предупреждения…
— Помоги ему, — практически молит парень. — Помоги! Эта Метка убивает его!
— Нет! — категорично заявляет мужчина. — Никто не заставлял его и насильно не набивал эту дрянь на руку. Я предупреждал его!
— Он — твой сын! Он ошибся! Все ошибаются!
— Уходи, Теодор.
Сейчас он не понимал, за что больше ненавидел деда: за отца или за Грейнджер. Или за них обоих. Но в этот раз Тео не допустит, чтобы кто-то умер. Кто-то близкий ему.
— Спасать утопающего — дело дрянное, — Кантанкерус смеялся и сплёвывал кровь. — Неблагодарное.
— Она спасла меня, — он ударил в последний раз, вкладывая горящий гнев в кулак. — Я должен ей. И ты тоже, если хоть во что-то ещё ставишь меня.
Теодор был очень похож на деда. У него были такие же тёмно-карие глаза и ямочка на подбородке. А ещё характер такой же, хотя он и не считал их похожими. Но ведь Нотт-младший не мог знать, каким был Кантанкерус в молодости. Горячим, преданным, искренним в желании спасать близких и любящим. И его сердце когда-то больно ранили — разорвали на части. А теперь он смотрел на внука, который был на грани точно такого же состояния. Теодор не выберет из трясины жалости и злости, если Грейнджер умрёт.
— Поищи ответы в старом доме Дамблдоров, — прохрипел мужчина. — Альбус знал не меньше меня. Старый пень.
Парень с недоверием посмотрел в глаза напротив, но сдался и развернулся в обратную сторону. У него не было времени парировать и плеваться ядом.
— Любовь — самое сильное оружие, Теодор. Твоя мать знала об этом, как никто другой.
Голос деда отбивал колоколом, но он пытался прогнать его. Пытался не думать о последних словах старика. Точно так же, как и о последних днях, которые провёл в бесчисленных количествах магического перемещения и в поисках ответов. Десятки книг и десятки знакомых колдунов, целителей и шаманов с других континентов. И все твердили одно и то же.
Ей не выжить.
Старый дом покойного директора Хогвартса походил на развалины. Крыша давно прогнила и обрушилась и, лишь, каким-то чудным образом стены не превратилась в груду камней. Тео забрался вовнутрь через разбитое окно и осмотрелся вокруг, зажигая Люмос на кончике волшебной палочки. В какой-то момент ему начало казаться, что дед снова посмеялся над внуком, отправив его сюда.
Тут не было ни одной книжки, только старые книжные полки с толстым слоем пыли. Всё, что можно было — отсюда давно вытащили и унесли. Когда-то Тео слышал от Кантанкеруса, что семейство Дамблдоров покидали эту деревню в спешке, хотя сам Альбус и наведывался сюда время от времени.
Пальцы парня бегло пробежались по ящикам старого стола, в котором ничего не было. Он зашёл в соседнюю комнату. Перевёрнутая кровать наталкивала на мысль, что когда-то это была спальня. На подоконнике лежало несколько старых книг по зельям и трансфигурации. Тео швырнул толстый учебник в стену и тяжело вздохнул. Он просто терял здесь время.
Безрезультатно осмотрел ещё две комнаты. Всё одно и то же. Старая гнилая мебель, куча пыли и ничего полезного. Люмос погас и Тео направился к выходу с желанием вернуться в дом деда и закончить начатый разговорит. Но только после того, как Гермиона будет спасена. Только после этого.
Сердце странно колотилось, будто бы нагоняло волну тревоги и паники. Чувство того, что надвигается что-то необратимое душило и быстро отбирало силы. Тео списывал это на усталость и, переступая через горы мусора, шёл к входным дверям. Он не понимал такого чудного решения — не аппарировать прямо с того места, где сейчас стоит, а идти к выходу. Словно, ноги сами вели туда.
Маленькие дверки, которые явно не были предназначены для взрослого человека. Их высота от силы достигала полтора метра, а может и меньше. Парень остановился и оглядел необычный дверной проём. Рука безвольно потянулась и оттолкнула прогнивший кусок дерева. Это не комната, это какая-то коморка. В таких обычно хранили садовые инструменты и швабры. Конец палочки снова зажегся ярким свечением. Он поглядел по сторонам, на найдя там никаких граблей и лопат. Только небольшой столик, накрытый потрёпанной тряпкой.
Сделал шаг к столу и ногой задел какой-то ящик. Судя по звукам стекла — там посуда. Это импровизированный склад для посуды? Тео смахнул тряпку и на секунду замер на месте. Это не стол, это старый омут памяти. Он давно таких не видел, с детства так точно. Когда-то похожий был у отца, но это было, когда Теодор под стол пешком ходил ещё. Казалось, что подобные вещи ни у кого уже не сохранились. Наклонился и открыл ящик, который задел ногой. Пару слоёв плотной чёрной ткани и в глаза начал быть свет. Это не посуда, это колбы с воспоминаниями.
Рвение заглянуть в то, что так долго припадало пылью одолело парнем. На миг забылось то, что у него нет времени. Воспоминания манили его своим переливающимся светом, а сердце подсказывало, что тут мог быть ответ. Или, возможно, что Тео так сильно отчаялся, что пытался разглядеть спасательный круг даже в старых и никому ненужных воспоминаниях семьи Дамблдоров.
Первая колбочка открылась и Тео вылил перламутровую жидкость в омут.
Темно и сыро. В воздухе чувствуется сильный запах алкоголя и сигаретного дыма. Мужчина сидит за столом, рассматривая какую-то блестящую штуку. Это что-то типа медали или какой-то награды. Он крутит её в правой руке ещё несколько минут, а потом откладывает в сторону и тянется за бокалом.
— За твою награду, Альбус, — поднимает бокал и подмигивает собственному отражению. — Это же целый Орден Мерлина.
Бокал с треском разлетается о пол, а Дамблдор начинает кричать, что есть силы. Он вкладывает в крик то всё отчаяние, боль, ненависть и ярость. Тео, наблюдающий со стороны, интуитивно делает несколько шагов назад.
— Прости, Ариана. Прости, я был так глуп…
В руках мужчины показывается та самая Бузинная палочка. Та самая проклятая Бузинная палочка.
Его выбросило из воспоминания. Парень начинает понимать, что это слишком личные воспоминания. Вряд ли Дамблдор хотел, чтобы это когда-то кто-то увидел. Второй флакончик опустошён и Тео нырнул в омут ещё раз.
Тео успевает рассмотреть в силуэте профессора Снейпа и Дамблдора.
— Вас шокирует это, Северус? Сколько людей, мужчин и женщин погибло на Ваших глазах?
— В последнее время — только те, кого я не мог спасти, — Снейп поднялся. — Вы меня использовали.
— То есть?
— Я шпионил ради Вас, лгал ради Вас, подвергал себя смертельной опасности ради Вас. И думал, что делаю всё это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили Поттер. А теперь Вы мне говорите, что растили его, как свинью для убоя…
— Это прямо-таки трогательно, Северус, — серьёзно сказал Дамблдор. — Уж не привязались ли Вы, в конце концов, к мальчику?
— К мальчику? — выкрикнул Снейп. — Экспекто патронум!
Из кончика его палочки вырвалась серебряная лань. Спрыгнула на пол, одним прыжком рассекла кабинет и вылетела в окно. Директор смотрел ей вслед. Когда серебряное свечение погасло, он обернулся к Снейпу и глаза его были полны слёз.
— Через столько лет?
— Всегда.
Воспоминание оборвалось и Тео выбрался из него с полными глазами слёз. От Малфоя он был в курсе, что у Снейпа была одна-единственная женщина, которую тот продолжал любить. Даже после её смерти. Но и подумать не мог, что той самой для зельевара была мать Гарри Поттера. Рука потянулась за третьим воспоминанием.
— Это очень серьезно, Альбус, — Слизнорт отворачивается от собеседника. — Лучше умереть, чем так жить.
— Но шанс есть?
— Если такое можно назвать шансом. Ты понимаешь, о чём речь идёт? Ты хочешь запечатать крестраж внутри юной души!
— Это сохранит ему жизнь?
— Это будет не жизнь, Альбус…
— Он останется живым? — Дамблдор перебивает Горация. — Это спасёт его?