— Как ты себя чувствуешь? — спросил Робер.
— Нормально, — коротко ответила она, покосившись на Карлоса, который, очевидно поняв, что его присутствие раздражает Присциллу, наконец-то отошел от них и с безразличным видом прислонился к дверце автобуса.
— Знаешь, Присцилла, я был не прав в отношении Карлоса. Извини меня.
— Не переживай. Мы все заблуждались и о многом судили неправильно.
— Тебе удалось разобраться, что к чему?
— Да.
— Ну и?
— И ничего. Тупик.
Робер нахмурился. Ответ сестры ему явно не понравился. Но туристы уже подтягивались к автобусу, и пришлось сосредоточить свое внимание на них.
Следующая остановка им предстояла через пару часов. Затем долгий перегон до Медельина, куда они надеялись прибыть к вечеру. Там Робер забронировал для них номера в отеле на ночь. Утром следующего дня им предстояло вылететь в Каракас. Если все пойдет хорошо, они прибудут туда вовремя, чтобы успеть на рейс до Канады. Однако чтобы все шло хорошо, — для Южной Америки большая редкость. На соблюдение расписания можно было только надеяться, но уверенности не было никогда.
Проливной дождь мог размыть дороги и надолго задержать движение транспорта. Рейсы самолетов могли отменить или отложить на неопределенный срок без извинений и объяснений. И это при нормальной политической ситуации. А нынешнюю ситуацию никак нельзя было назвать нормальной. Слава богу, им удалось выбраться из столицы. Но кто знает, что ждало их впереди.
Правда, все это компенсировалось поистине волшебной красотой страны, ее многочисленными неповторимыми чудесами природы: внушающая благоговение долина реки Магдалены, величественные, покрытые вечными снегами горы Кристобаль-Колон и Сьерра-Невада-де-Кокуй, замечательные национальные парки Чирибикете и Парамильо... Одним словом, с какими бы трудностями они ни встречались на протяжении всего маршрута, поездка все равно стоила того. И в памяти туристов путешествие наверняка оставит незабываемые впечатления.
В моей-то уж точно! — криво усмехнулась Присцилла.
Когда все расселись в автобусе по своим местам, она сказала Роберу, что хотела бы рассказывать членам группы о том, мимо чего они будут проезжать.
— Это их отвлечет, — настаивала Присцилла.
Главной причиной, однако, было ее нежелание опять сидеть рядом с Карлосом.
Ответ Робера стал для нее неожиданностью:
— Я сделаю это сам. Теперь за руль сядет Карлос. Так мы будем двигаться быстрее. Да и безопаснее, когда два водителя ведут автобус по очереди, успевая передохнуть.
Значит, Карлос решил оставить прошлое в покое, — подумала Присцилла. А чего она, собственно, ожидала?
Автобус тронулся, Присцилла сидела теперь одна и, казалось, должна была бы успокоиться, лишившись источника стрессового состояния. Но нет, теперь она поймала себя на том, что не сводит глаз с затылка Карлоса, пытаясь прочитать его мысли. Так что ничего не изменилось. Она необратимо впала в черную депрессию.
«Бессердечная! Нет в тебе ни преданности, ни доверия...» Слова, брошенные ей Карлосом в то утро, похоронным звоном звучали в ушах, вызывая головную боль. Ей вообще было плохо. Если по правде, она действительно не очень-то верила тогда в его любовь. Из-за комплекса неполноценности и повела себя так: поверила матери, а не Карлосу, доверилась женщинам, которых не знала, и не доверилась человеку, которого знала. Он был прав. Где же было ее сердце?
Разбитое, опустошенное, кровоточащее. От этого нет лекарства!
Тем временем они добрались до места следующей остановки. Вся группа пошла в отель, где для них был уже накрыт шведский стол. А Карлос отправился звонить по телефону. Небось, своим драгоценным бизнесом занимается, — с раздражением подумала Присцилла.
Следующий отрезок пути проходил по очень живописной местности. И Присцилла снова предложила свои услуги в качестве экскурсовода, догадываясь, что теперь Робер поведет автобус.
— Лучше это сделать позже, а сейчас отдохни и дай им подремать после ланча, — посоветовал брат.
А это означало, что ей опять придется сидеть с Карлосом и мучиться.
Она замкнулась в себе, как только он оказался рядом, приготовившись к долгому путешествию в напряженном молчании. Поэтому ее крайне удивило, что Карлос заговорил с ней сразу, как только автобус тронулся:
— Присцилла, прости меня, если можешь, за мое поведение прошлой ночью.
Она вскинула на него взгляд, пораженная не столько словами, сколько тоном, каким они были сказаны. В глазах Карлоса она не увидела ни насмешки, ни тени презрения к ней, но понять, о чем он думал, ей не удалось. Лицо было напряженное и серьезное. Присцилла занервничала — неужели она ошиблась, когда сочла, что Карлос решил оставить все как есть.
— Мы оба, к сожалению, вели себя не лучшим образом, — натянуто ответила она. — И я тоже прошу простить меня за ту боль, что причинила тебе.
Щека его нервно дернулась.
— Но одного извинения недостаточно, верно?
Присцилла кивнула.
— Да, слишком много всего накопилось.
— Согласен.
Похоже, они нашли верный тон, говоря о прошлом, подумала Присцилла, снова погружаясь в мрачное уныние.
— Моя мать устраивает сегодня вечером большой прием, — обронил он. — В списке приглашенных самые именитые люди страны. Семейство Арбэлоэс определенно будет там. В полном составе.
Присцилла решила, что лучше бы он помолчал о делах своей семейки.
— Я счел бы за честь, — продолжал Карлос, — если бы ты согласилась быть моей дамой на этом в высшей степени блистательном собрании.
От такого потрясения в голове Присциллы все смешалось. Не может быть! Или это сон, или Карлос сошел с ума! Хотя по его виду этого не скажешь.
— Почему?! — вырвалось у нее.
Ей было необходимо разобраться в двойственности чувств, которую вызвало у нее предложение.
Он странно улыбнулся.
— Ну, может, это мой первый правильный поступок после всего, что я совершил по отношению к тебе.
— Что это исправит? — воскликнула Присцилла.
— Два года назад я заставил тебя испытать унижение, которого ты не заслуживала, — тихо сказал Карлос. — Вышло это не намеренно, но вина все равно лежит на мне. Мне бы хотелось, по крайней мере, исправить свою ошибку. Я был бы счастлив представить тебя моей матери и всем гостям.
Смущенная Присцилла ушла от прямого ответа:
— Слишком поздно, Карлос.
— Нет, никогда не поздно отдать дань уважения. Залечить раны, нанесенные гордости и чувству собственного достоинства. И сегодня я это сделаю, если ты только позволишь мне.