– Не хочу делать громких заявлений, но мне за долгие годы довелось походить по разным путям, в том числе ложным. Может статься, я мог бы удержать тебя от некоторых куч дерьма, из-за которых так благоухают мои сапоги.
– То-то я думаю, откуда эта вонь? – Стур демонстративно принюхался, потом облизнул зубы и вытер нос подушечкой большого пальца. – Итак, каков же будет твой первый совет?
– Никогда не чеши брови мечом. – Клевер ухмыльнулся. Кроме него никто не смеялся, но это было их дело. – Я бы сказал, лучше вообще держать его в ножнах, пока это возможно. Обнаженные мечи чертовски опасны, против этого ничего не возразишь.
Стур шагнул ближе к нему, словно окруженный невидимым пузырем угрозы.
– Мудрость, достойная героя! – прошипел он.
– Когда-то я хотел быть героем, – Клевер похлопал себя по брюху. – Но потом перерос это желание. Однако я обещал твоему отцу, что сделаю все, что смогу.
– Ну что ж… – Стур повел рукой в направлении долины: – Не хочешь ли указать нам путь?
– Разве я посмею! Я знаю, кто я такой: я из тех, кто рожден, чтобы следовать.
Будущий король широко распахнул свои влажные глаза:
– В таком случае догоняй, старикашка!
И он скользнул мимо, уже устремив взгляд в направлении своего следующего завоевания, а Клевер отступил в сторону, пропуская его хмурящихся приспешников и низко кланяясь.
– Хочу до заката спалить еще пару деревушек! – крикнул Большой Волк через плечо, и молодые искатели славы тут же принялись соревноваться, кто захохочет громче остальных.
– Что я тебе говорила? – Чудесница нагнулась к Клеверу. – Абсолютный мудак!
То, что они любят
Рикке снова повела плечами, закапываясь спиной в спутанные корни. Она стояла по шею в ледяной воде, в волосы набилась грязь. С дороги наверху доносился топот множества ног. Это были воины ее врага, и судя по звуку, ублюдков было немало. Она еще раз подумала о том, что случится, если ее поймают. Точнее, когда ее поймают. Рикке постаралась выровнять дыхание, сделать его медленным, спокойным, еле заметным.
Гнетущий страх за свою жизнь, плюс обжигающая тревога за всех, кого она знала, плюс сводящая с ума боль от сотен мелких ушибов и царапин, плюс грызущий голод и стискивающие оковы ледяной воды – все это вкупе давало самый дерьмовый вечер из всех, что у нее были за последнее время, и это учитывая, что соревнование за этот титул шло нешуточное.
В ее подбородок уперся палец, принуждая закрыть рот, и Рикке поняла, что в последние минуты стучала зубами. Изерн стояла рядом, также прижавшись спиной к берегу. Вода доходила ей до острого подбородка, волосы облепили суровое лицо. Неподвижная, как земля, терпеливая, как деревья, твердая, как камень. Ее взгляд переместился от лица Рикке к нависающему над ними обрыву в бахроме свисающих корней. Ее рука тихо выскользнула из-под воды, палец прижался к рассеченным шрамом губам, призывая к молчанию.
– Проклятье! – послышался голос сверху, чуть ли не над самым ухом Рикке.
Она инстинктивно дернулась и могла бы с плеском ухнуть в воду, если бы не твердая рука Изерн, обхватившая под водой ее бесчувственное предплечье.
– Черт… Э-эх… – Мужской голос, немолодой, но мягкий и неторопливый, словно его владелец никуда не спешил. – Ну вот, так-то лучше!
Последовал удовлетворенный вздох, и струя слегка дымящейся мочи с журчанием устремилась в воду в каком-то шаге от лица Рикке. Как ни печально это признавать, она испытала искушение подставить голову под брызги, просто чтобы хоть немного согреться.
– В жизни полно разных удовольствий, – продолжал голос, – но я начинаю думать, что мало что сравнится с тем, чтобы поссать, когда тебе действительно хочется ссать.
– Ха! Не знаю, увеличилось или уменьшилось мое уважение к тебе после этого маленького откровения.
Это был женский голос, выбирающий каждое слово тщательно, словно кузнец, подбирающий гвозди, чтобы подковать лошадь богача.
– И вот подступает момент… – струя приостановилась, потом зажурчала снова, – …иногда я специально придерживаю это дело… чтобы потом, когда я снова продолжаю… – несколько последних маленьких всплесков, – …удовольствие еще больше, чем прежде! Как там, нет ли вестей о ходе благородного сражения?
– Союз отступает так быстро, как только может. Есть небольшие стычки, но без настоящего огня. Ребят Ищейки не видно и не слышно. Тоже драпают, небось.
– Меня это вполне устраивает, – отозвался мужчина. – Если повезет, они так и будут драпать до самой Инглии, и тогда мы все сможем спокойно прилечь и отдохнуть.