– Красоту! – Май пренебрежительно фыркнула, но вид у нее при этом был слегка польщенный.
Пробившееся сквозь тучи солнце легло теплым лучом на улыбающееся лицо Броуда, и на какой-то момент все стало совсем как прежде. Как будто он никуда не уходил.
– Так, значит, ты воевал?
Во рту у Броуда вдруг пересохло.
– Да, воевал.
– И как это, воевать?
– Это…
Столько времени он мечтал увидеть ее лицо – и вот теперь она стоит прямо перед ним, а он боится встретиться с ней глазами!
– Ничего хорошего, – неловко закончил он.
– Я всем рассказываю, что мой отец герой.
Броуд съежился. Облака набежали, накрыв тенью двор, и ужас снова стоял за его спиной.
– Не надо так говорить.
– Что же мне говорить тогда?
Он нахмурился, опустив взгляд к своим саднящим ладоням, потер одну о другую.
– Только не это.
– Что значат эти метки?
Броуд попытался прикрыть рукавом свою татуировку лестничника, но синие звезды на костяшках пальцев все равно высовывались из-под обшлага.
– Да так, просто баловались с парнями.
И он убрал руку за спину, где Май не могла ее видеть. Где ему самому не приходилось на нее смотреть.
– Но…
– Хватит вопросов! – сказала Лидди, выходя на крыльцо. – Твой отец только что вернулся.
– И у меня по горло дел, – прибавил он, вставая. – Крыша, небось, протекает в десяти местах.
Было видно, что женщины старались сохранить дом в презентабельном виде, но работы было слишком много даже для троих, не то что для двоих. Дом выглядел так, словно был готов вот-вот рассыпаться.
– Только осторожно. Боюсь, если ты взгромоздишься на крышу, даже стены могут не выстоять.
– Не удивлюсь. Ладно, пожалуй, схожу сперва взгляну на стадо. Я слышал, цены на шерсть нынче такие, что лучше не бывает, со всеми этими новыми фабриками. Где наши овечки – там, в долине наверху?
Май беспомощно взглянула на мать, а Лидди как-то странно скривила лицо, и Броуд ощутил, как ужас лег на него всей своей тяжестью.
– В чем дело? – непослушными губами вымолвил он.
– Гуннар… У нас больше нет стада.
– Что?!
– Я хотела сперва дать тебе выспаться, прежде чем взваливать на тебя все эти заботы. – Вздох, всколыхнувший все тело Лидди, казалось, исходил прямо из подошв ее изношенных туфель. – Лорд Ишер огородил нашу долину. Сказал, нам больше нельзя пасти там овец.
Броуд с трудом понимал, о чем она говорит.
– Это же общинная земля! Там всегда все пасли.
– Все переменилось. Королевский указ. Сейчас это повсюду происходит, в соседней долине то же самое… Так что нам пришлось продать ему стадо.
– Это как это? Мы должны продавать ему наших овец, чтобы он пас их на нашей земле?
– По крайней мере он дал хорошую цену. У других лордов арендаторы и того не получили.
– То есть меня поимели, когда я пошел на войну, а потом еще раз поимели, когда я вернулся! – рявкнул Броуд. Он сам не узнавал звук своего голоса. – И что, вы… ничего с этим не сделали?
Глаза Лидди стали жесткими.
– Я не смогла придумать ничего, что тут можно сделать. Может, ты бы придумал – но тебя не было.
– Но без стада все это не имеет смысла!
В его роду все разводили овец – отец, дед, прадед, прапрадед… Теперь же весь мир трещал по швам.
– Как же мы будем жить? – Его кулаки снова были стиснуты до боли. Он орал, но не мог остановиться. – Как мы будем теперь жить?!
Он увидел, что у Май дрожат губы, словно она собирается заплакать. Лидди обняла девочку одной рукой, и тогда весь гнев вытек из него, оставив лишь холодную скорлупу отчаяния.
– Прости… – Он клялся себе никогда больше не терять терпения. Клялся, что будет жить ради них двоих, обеспечит им хорошую жизнь. И вот не прошло и нескольких часов, как он переступил порог дома, а все уже летит к чертям. – Простите меня…
Он шагнул к ним, протянул руку… потом увидел татуировки на костяшках – и отдернул ее обратно.
– У нас не было выбора, Гуннар, – сказала Лидди тихо и трезво, глядя ему прямо в глаза. – Ишер предложил нас выкупить, и нам пришлось согласиться. Я вот думаю насчет Вальбека. Говорят, в Вальбеке есть работа. На новых фабриках.
Броуд мог только смотреть на нее во все глаза. И тут, в тишине, он услышал звук копыт и повернулся к дороге.
К ним приближались трое. Не спеша, словно у них был в запасе целый день, чтобы добраться до места. Один сидел на большом гнедом коне, двое – на повозке со скрипучим колесом. Гуннар узнал того, что держал вожжи: Леннарт Селдом, младший брат мельника. Броуд всегда знал, что он трус, и в его нынешнем бегающем, косом взгляде не было ничего, что могло бы изменить это мнение.
– Это Леннарт Селдом, – пробормотал он.