Кайл, кажется, почувствовал это. Он отшатнулся в мгновение ока, его великолепное лицо исказилось от смущения, беспокойства и похоти, он смотрел на меня с беспокойством. Воздух между нами пульсировал, такой густой, плотный и глубокий, связывая нас вместе и каким-то образом разъединяя нас.
– Скажи, почему ты так говоришь, – взмолилась я, зная, что он скажет.
– Я... я... – замялся он, отводя взгляд, и я всё поняла.
Я просто знала. Унижение пронзило мою душу. Разрушительное, сокрушительное, разрезающее меня пополам.
– Скажи, что ты этого не делал.
Он провёл рукой по волосам и, наконец, снова пристально посмотрел на меня.
– Я... Извини. Я только мельком взглянул...
Мимолётный взгляд.
Мне показалось, что Кайл знает гораздо больше. Как будто он поднапрягся и переступил чёрту. Это неуважение к моей личной жизни. Предал доверие, которое я так хотела ему дать, единственное, чего я когда-либо хотела, это чтобы он хотел меня ради меня самой.
Слёзы вырвались наружу, и я начала извиваться, пытаясь вырваться из его хватки, нуждаясь в том, чтобы уйти, прежде чем полностью потеряю контроль. Он прижался ко мне, чтобы удержать от побега.
– Кенна, пожалуйста, послушай, это не так...
Рыдание сорвалось с моих губ, прервав его.
– Не говори этого. Не смей этого говорить. Не надо мне никаких глупых оправданий. Я... Я даже слышать об этом не хочу! Не могу этого слышать! Пожалуйста, отпусти меня!
– Пожалуйста, – взмолился Кайл, пытаясь притянуть меня ближе. – Ты не понимаешь. Пожалуйста, просто послушай.
Я толкнула его в грудь.
– Кайл, отпусти меня! – закричала я на грани истерики, чувствуя, что он делает это, чтобы успокоить какую-то мою детскую фантазию, вызывающую у меня тошноту.
Тошнота закружилась внутри и поднялась к горлу.
Я такая глупая. Очень глупая. Я почувствовала, как начинается приступ паники. Тот, что ошеломил бы и поставил меня на колени, и на восстановление потребуется время. Раздался стыдливый смех. Кого я обманываю? На то, чтобы оправиться от этого, уйдёт целая жизнь. Неужели кто-то просто оправился от своей первой любви?
Кайл отшатнулся на пару шагов, его грудь тяжело вздымалась, кожа блестела, золотистая от пота. Боже, как я могла быть настолько глупа, чтобы думать, что это действительно предназначалось мне? Я соскользнула со стойки, моё тело болело и дрожало от потребности в нём. Это было похоже на очередную пощечину. Я попыталась обойти Кайла, убежать, и у меня перехватило дыхание, когда тот схватил меня за запястье, огонь побежал вверх по руке. Пламя Кайла – моё разрушение, и слёзы побежали быстрее.
– Кенна, пожалуйста, выслушай меня. Мне очень жаль. Позволь мне всё объяснить.
Я выдернула руку из его объятий, грудь вздымалась от рыданий, лицо было перепачкано соплями, слезами и стыдом.
– Что ты хотел мне объяснить, Кайл? Что тебе меня жалко? Жалко девственницу, которую никто, никогда не целовал? – Покачав головой, я попятилась. – Поверь, мне не нужна твоя жалость.
Если бы я не знала парня достаточно хорошо, то подумала бы, что на его лице промелькнуло раскаяние.
Не в силах больше ни секунды стоять и смотреть на него, я развернулась и побежала в свою комнату, захлопнув дверь и заперев её на ключ. Я направилась прямо к шкафу, едва видя сквозь покрывало боли, падающее на лицо, когда вытаскивала чемодан с верхней полки. Бросив его на кровать начала срывать одежду с вешалок. Нужно выбираться отсюда, бежать, потому что я должна была знать, надо было догадаться, что сон, который мне снился, на самом деле был кошмаром. У нас не было таких парней, как Кайл Лав. И впервые в жизни я задумалась, хочу ли его на самом деле.
Глава 4
Кайл
Чёрт побери.
Я провёл руками по волосам, паника сжала в свой стальной кулак, сердце бешено колотилось оттого, что меня бросало из одной крайности в другую. Дух взмывает ввысь, появляется надежда, которая в итоге оказывается втоптанной в землю.
Её вкус всё ещё танцевал на языке, каждый дюйм моего тела был твёрдым до боли, похоть и потребность скрутили живот. Но это выражение, написанное на её лице – страдание и стыд, омрачившие великолепные черты, ощущались как ножевое ранение прямо в живот. Я облажался. В самом начале своего пути. Ранил ее. И причинять боль было последним, чего бы мне хотелось сделать.
Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бушующие внутри нервы, давая ей минуту, чтобы успокоиться, прежде чем мы могли бы поговорить. Так продолжалось до тех пор, пока я не услышал отчётливый стук вешалок в шкафу, она пыталась подавить рыдания, которые вырывались из её рта.