- Сворачиваюсь, — бросаю в его сторону, после закрываю вкладки и встаю.
Он провожает меня подозрительным взглядом, занимает моё место. Он не примечательный персонаж в нашем классе. У него все только списывают. Но, наверное, ради популярности люди готовы пойти на все…
Глава 8.
Спустя пару дней я прихожу к первому уроку и с удивлением отмечаю, что мои одноклассники в полном составе. Каждый за своей партой. И все смотрят на меня с неподдельным хищническим интересом. Они смотрят на меня, а я на них. В другой раз я бы и внимания не обратил, но сейчас ясно понял, что здесь что-то не так. Просто чувствовал кожей или задницей, кому как больше нравится.
Оборачиваюсь на доску за моей спиной. Она вся в меловых заметках. И они все обо мне. «Валентино — гомик», «Смирнов спит с мужиками», «Валечка любит большие члены». И все в таком духе, только иными словами, не печатными.
Перевожу взгляд на одноклассников. Если до этого они выглядели более миролюбиво, ожидая, видимо, моей реакции, то теперь превратились в стаю шакалов, готовых терзать свою жертву до победного.
Выскакиваю из класса, как ужаленный. Слышу, что мне кричат вслед. Они все кричат, что мне нет места среди них, что мне надо выдавить глаза, подарить черенок швабры. Потом они поют: «Пидор, пидор, пидор, ты, гарсон!» А я бегу вниз по лестнице. Цепляюсь сумкой за перила, пытаюсь вырваться, но отрываю ремешок. Падаю на пол, боль обжигает коленку. Встаю и поднимаю выпавший учебник. На автомате делаю это. В голове все перемешалось. Не за просто так гопники били Сергея Вениаминовича. А теперь о нашей связи известно всем. То есть, о нас неизвестно, известно о моей ориентации. А я пока сам в себе не разобрался, но мне тошно.
Андромеда Филипповна ловит меня и требует вернуться в класс. Лгу, что бабушке нехорошо и быстро убегаю.
Ничего перед собой не вижу. Просто бегу домой. Бабушка на рынке. И я влетаю в ванную. Достаю упаковку снотворных препаратов. Очень сильных. Горстка белых таблеток ложится на мою ладонь. Я не хочу так жить, я не хочу быть «голубым». Я не хочу, чтобы надо мной смеялись и издевались. Сжимаю лекарства в кулаке. А как же бабушка? Она придёт и увидит меня в луже собственной рвоты, на полу, бездыханным? Она же сойдёт с ума! Я швыряю таблетки в зеркало. В своё мерзкое отражение. Я ненавижу себя сейчас! За то, что был с учителем, что думал о смерти и не думал о бабушке, что стал настоящим посмешищем по собственной дурости. Но что мне теперь делать?..
Я иду в комнату. Долго неподвижно сижу на кровати и смотрю в одну точку. Возвращается бабуля, шуршит пакетами, спрашивает, не заболел ли я. Наверное, заметила таблетки. Благо не поняла их назначения. Она зовёт меня обедать. Отказываюсь. Потом она спрашивает, почему я не в школе, если не болен. Говорю, что отпустили, уроков не было. Она пожимает плечами, но больше ничего не говорит. Я лежу и смотрю в потолок около часа, а потом встаю и одеваюсь.
— Куда ты? — спрашивает бабушка.
— Я пройдусь… — отвечаю.
Иду в парк, пью дешёвые коктейли, от которых скручивает желудок и во рту гадкий привкус. Хожу по тем местам, где бывал с Сергеем Вениаминовичем. Я пытаюсь вспомнить лучшие моменты нашей дружбы, но в голову лезет иное. И плюс к этому всему мерзкие рожи одноклассников... Хотя они, наверное, правы. Мужик не должен любить мужика. И зачем я только повелся на все это?!
Направляюсь к дому Сергея Вениаминовича. Его пока нет. Сажусь на лестнице. Я собираюсь его дождаться. Он нужен мне сейчас как никогда.
Он поднимается. Его шаги я из тысячи узнаю. Тяжелые. Он видит меня.
— Валя! Как я рад, что ты пришёл. Я скучал по тебе. Прости, было много работы.
— Много работы! — передразниваю я противным голосом.
— Ты выпил, Валя? — спрашивает он с беспокойством.
— Выпил, да! — говорю громко. — Выпил, потому что стал объектом насмешек из-за тебя!