Сергей Вениаминович ничего не понимает. Приглашает зайти в квартиру. Я иду. В комнате сажусь на диван. Он снимает пиджак, галстук.
— Валя, давай чаю крепкого, — предлагает мне.
— Я тебя ненавижу! Ты мне жизнь сломал!
— Валечка… — шепчет он в ужасе. — О чем ты, милый?.. Что произошло?!
— Скажи, ты ведь из этих, да?! Из гомиков?! — ору я, не узнаю свой голос.
— Валя, я думал, у нас все хорошо…
— Да задолбал ты уже! Валя, Валечка… Забудь! Ты меня изуродовал. Надо мной сегодня все ржали в классе! Все думают, что я пи**рас!
— Валя, прекрати. Все будет хорошо. Мы уедем с тобой скоро.
Он протягивает ко мне руки. Резко вскакиваю с дивана и пихаю его в грудь. Он падает на пол.
— Ты урод! — ору я не своим голосом. — Ты никто! Ты просто тварь! Специально в доверие втирался!
Пинаю его ногами. Бью по ребрам, по животу. Он даже не отбивается. Только стонет и хнычет. А во мне крепнет ярость. Я хватаю стул и бью его по голове несколько раз. Перед этим он пытается сказать, что любит меня. И это злит ещё больше. Я разбиваю стул о его морду. Бросаю остатки мебели рядом.
Его лицо напоминает месиво. Страшное, кровавое. Мужчина издает какие-то хлюпающие звуки, пытается двинуться.
Мне до рвоты мерзко. Бегу в уборную, после мою руки с мылом несколько раз, умываюсь, надеваю куртку и ухожу. Даже не заглядываю в комнату.
До поздней ночи я пью и шатаюсь по улицам. Бабушка не спит, ждёт меня. Я пьяно бормочу о «душистой весне». И заваливаюсь спать. С утра меня не добудиться. Я не иду в школу. Мне там делать нечего. По крайней мере несколько дней. Пока все не уляжется. Пока я не наберусь сил и не скажу, что все это бред. Я не «голубой»! И никогда не был. И все это им показалось. Да и вообще внимания обращать на них не буду. Осталось доучиться всего ничего. Вытерплю как-нибудь.
***
В школу я не ходил неделю. Кашлял специально, чтобы казаться больным. Бабушка верила. Я сидел в своей комнате и играл в компьютерные игры. Ел мало. Пил чай без сахара. Не мылся. Сны мне снились дурацкие. Радовало только то, что Сергей Вениаминович не объявлялся.
Неделя прошла, и бабушка велела мне привести себя в порядок и отправляться на учёбу. До школы я не дошёл. Сел в электричку и доехал до одной из станций. Там зашёл в маленький магазинчик. Купил себе банку пива. Сидел на ободранной скамье, пил и думал. Да, я оказался не готов к встрече с одноклассниками. Не готов к объяснениям и новой травле. Мне приходит мысль уехать из города. Куда угодно, только подальше и начать новую жизнь. Но все равно придётся окончить школу. На выпускной не пойду, только аттестат заберу. И сразу же на поезд. А там будет видно.
Я возвращаюсь домой. Эх, как же продержаться эти два месяца? Уйти в учёбу с головой? Перевестись в другую школу — не вариант. Городок у нас не такой большой.
Скидываю в прихожей обувь и ветровку. Слышу мужской голос из кухни и внутренне холодею. Неужели учитель приперся? Его тут не хватало!
— Валя, ты? — бабушкин голос дрожит.
Я иду в кухню. Бабуля совсем бледная, а на стуле за столом сидит мужик в форме.
— Валентин Дмитриевич Смирнов? — обращается он ко мне сухо. — Присаживайтесь! — кивает на свободный стул.
Сажусь. Тупо уставляюсь в пол. Мужик демонстрирует «корочку» следователя Васильева Альберта Николаевича. Бабушка мелко дрожит, переводит взгляд с меня на него и обратно, теребит в пальцах платок.
— Вам знаком Голубков Сергей Вениаминович? — спрашивает следователь.
— Знаком, — киваю я, — это мой бывший учитель. И сосед наш.
— Был, — говорит следователь.
— Что? — не понимаю я.
— В каких отношениях вы находились? — продолжает следак.
Я смотрю на бабушку. Вопрос ставит в тупик. В любовных? Это теперь подсудно?
— Они дружили… — приходит на помощь бабуля. — Очень хорошо общались. Он к нам в гости заходил. Помогал деньгами.
Следак кивает с хмурым видом, делает записи.
— Когда видели его в последний раз?
— Неделю назад, — отвечаю. — Потом уже нет. Он уехал?