Ладно, вся эта муть потом. Важнее сейчас другое:
— А Марк? Меня тащил…
Доктор не удивлен совершенно, также спокойно отвечает и меня прямо заметно отпускает при его словах:
— О, ваш друг в относительном порядке: легкое сотрясение, перелом руки, вывих плеча, ожог верхних дыхательных путей. В целом состояние удовлетворительное. Реабилитация займет месяца три-четыре.
О, как. Ну, потусим вместе. Как всегда.
Хвала материным мужикам, удалось отделаться легким испугом. Даже если я всю оставшуюся жизнь на пол-лица буду, как шкварки из бекона — зато живой. Хотя я так протупил, что могли бы там все сгинуть. Идиот.
Сменив пакет в капельнице и отметив температуру в истории болезни, доктор покивал мне с довольным видом, а потом, уже взявшись за ручку двери, обернулся, прищурился и добил:
— Когда-то я нечто подобное говорил вашему отцу, юноша. То, что Вы здесь, внушает оптимизм. Он внял моим рекомендациям, а Вы, смею рассчитывать, унаследовали его здравомыслие.
То есть родители уже в курсе.
Пиз*ц.
Мои золотые!
На наш колхоз напал злобный вирус, и мы полегли тут рядком с температурой и соплями. Продолжение в понедельник будет обязательно во время, просто я не всегда смогу оперативно реагировать и отвечать Вам, мои замечательные…
Прошу прощения, лечусь изо всех сил и лечу окружающих:)
Ваши комментарии, как всегда, очень жду!
Спасибо вам всем:)
Глава 21
Лада
Это так странно, выныривать из своего ежедневного болота, как глаза открыть и мир увидеть. Чувствую себя кротом, которому внезапно подарили зрение.
Стараниями Марии Сергеевны и Алексея Ивановича мы с Лизой умчали на утренней «Ласточке» в Санкт-Петербург. На вокзале нас встречали и не просто абы кто, а внук нашей волшебной медсестры, оказавшийся еще и на автомобиле.
Когда я входила в один из корпусов Педиатрической академии, в сопровождении уверенно лавировавшего в здешнем лабиринте строений мужчины с моей сумкой и папкой с Лизиными документами в руках, мне показалось, что все возможно. И что у нас с дочкой все наладится. Надо только лишь поверить.
Профессор, звезда отечественной нейрохирургии, был скуп на эмоции, но исключительно внимателен к пациентке. Лиза даже не заплакала при осмотре, а это показатель.
— Что скажу, Лада, в целом Алексей ведет вас грамотно, но это все же полумеры и вы должны понимать: операция — единственный выход и она неизбежна. Сейчас могу предложить полное обследование здесь. Сегодня провести КТ, при необходимости добавить МРТ. По результатам посмотреть и уже, если понадобится, расширить исследования люмбальной пункцией. Тогда говорить о хирургическом вмешательстве. Но, как вы понимаете, обследования и анализы мы еще, в принципе, сможем провести по ОМС, но операция в любом случае будет платной. Пока мы Лизу сейчас на обследования заберем, вы как раз в отдел платных услуг зайдите. Девочки вас там проконсультируют по особенностям. И еще Мария Сергеевна просила вам доктора организовать, вы как?
— Если Мария Сергеевна, то я, конечно, согласна.
— Отлично, сейчас вас проводят к врачу, он очень компетентный специалист, когда-то учились вместе, так что посмотрит в лучшем виде. И проконсультирует, и назначения у него адекватные. А после его сестра проводит вас уже к девочкам в хозрасчет.
— Огромное спасибо! Я так вам благодарна, не знаю…
— Полно вам, Лада, и Леша, и Мария Сергеевна настоятельно просили помочь, отказать невозможно. Ступайте, будем надеяться, что результаты обследований нас порадуют. Идите, не тревожьтесь за дочь, она в надежных руках.
И я пошла за вежливой, милой девочкой, куда послали.
— Я вас подожду, профессор редко больше часа консультирует, поэтому мы везде успеем. Минут двадцать — тридцать в «платных услугах», а потом обратно, как раз к концу обследований вашей дочки и вернемся. Не волнуйтесь, все хорошо будет.
Эх, милая, твои бы слова…
А потом мне было некогда думать о глупостях. Потому что, ну…
Чего мы ожидаем от похода к психиатру?
Не знаю. Я не ожидала ничего хорошего. Кто вообще в своем уме добровольно ходит к психиатру?
Ну, психи, может? А я-то нормальная. Чего мне к нему идти?
Поэтому мое изумление вообще невозможно было адекватно оценить после приветственной реплики:
— Так, в принципе, мне ситуацию обрисовали, так что я в общих чертах представляю картину. Давайте быстренько по основным симптомам пройдемся и будем решать, какую поддерживающую терапию выбрать.
Я сидела пришибленная, потому как, ну, вряд ли кто-то лучше меня в курсе, какие у меня проблемы и что там внутри меня происходит.
Нет, я приличная и воспитанная, поэтому я покорно отвечала на вопросы, а глаза врача становились все больше и больше. Минут через двадцать после начала встречи он предложил:
— Лада, а расскажите мне, что вас на самом деле беспокоит?
Ну, я и рассказала. И о традициях семьи, и о неудачном замужестве и о проблемах беременности. Про роды было отдельное выступление, вместе с послеродовым периодом. Полное слез и соплей. Про настоящее время сказала кратко, но емко. Доктор впечатлился.
А потом начал говорить, и впечатлялась уже я:
— Что мы с вами сделаем, Лада? В свете ожидающих вас обследований и операции, а также из-за того, что в настоящее время вы не в состоянии выделить время для прохождения курса психотерапии, мы постараемся максимально поддержать организм. Просто поможем вам дожить до более благоприятного и спокойного периода.
Изумление мое было столь явным и заметным, что доктор хмыкнул и подмигнул, извлекая из сейфа упаковки с лекарствами. Затем что-то чиркнул в бланках, шлепнул печати и продолжил:
— Смотрите, вот вам препараты для нормализации сна, мозговой деятельности, а также успокоительное. Вот это будете пить постоянно, а это — при сильном стрессе. Тут рецепт. Вот мои контакты. Напишите в любом удобном мессенджере — какие заметны результаты от применения препаратов через три дня, потом через пять, потом через неделю. Если что, будем корректировать. Надеюсь увидеть вас годика через пол. Не волнуйтесь, все будет хорошо.
И вот стою я, такая обалдевшая, посреди коридора с тремя лафетками и двумя рецептами. И реально не понимаю — что это было?
Но милая нейрохирургическая медсестричка бдит, подхватывает меня под локоток и увлекает дальше по маршруту. Топаю за ней в полном душевном раздрае.
Что могу сказать в итоге? Я в панике пополам с надеждой. Панику порождают результаты обследования и озвученная стоимость операции, а надежда происходит оттого, что я приняла оба успокоительных сразу.
Сейчас, ожидая с Лизонькой на руках явления волшебного внука Марии Сергеевны, я понимаю, что мне что-то в жизни придется менять. И кардинально. Возможно, радикально.
Но в конце моего тоннеля забрезжил свет, и ради того, чтобы моя крошка прожила нормальную, долгую жизнь я готова практически на все.
Даже пойти против семьи, традиций, поперек воспитания, которое, кроме боли и слез ничего мне не принесло.
Возможно, я выросла?
Да, стоя над кювезой с синеньким младенцем, проливая целую ночь беззвучные слезы, укачивая на руках красно-фиолетовую от рыданий дочь, слушая равнодушное заключение специалиста по компьютерной томографии, как-то незаметно сдохла та милая девочка Лада, которую на зависть всем соседям вырастили мои неидеальные родители. Для их гордости я всегда должна была быть безупречной.
Но не пошло ли это воспитание на хрен, если из-за него моя дочь может умереть или в лучшем случае остаться инвалидом?