Мать Агатки голосила, как потрепанная и не ко времени разбуженная баньши — долго, пронзительно и очень занудно. Воспитывала дочь, изо всех сил успокаивала ничуть не нервничающую меня, призывала громы и молнии на голову безмозглой молодежи в лице отсутствующего Марка.
Было бурно и весело.
Разобрались, утешились, даже примирились: Марк был предан анафеме, а сама пылающая негодованием Агата решила попытать счастья за пределами родного города и отправилась жить и трудиться в Великий Новгород.
Нина волновалась, но не сильно, ибо:
— Пора ей уже определяться: она взрослая самостоятельная женщина или крошечка, бусинка, бабушкина любимица. Нельзя вечно бояться мира, пора его и посмотреть, а возможно и предметно пощупать. Все же возраст. Да и внукам от вашего потомка римских императоров мы будем рады, даже без официально признавшего их отца.
С внуками в тот раз не вышло, но переезд Агате пошел на пользу.
Девчонки очень нас с Владом поддержали, когда нам аист принес Никиту. Приезжали посидеть с ним, приглашали нас на семейные выезды, выслушивали и утешали меня в любое время дня и ночи.
Естественно, когда Руса с Марком приложило, в курсе были все. И о ходе лечения, и о возвращении домой, и о вновь замаячившей на нашем горизонте Ладе.
Поэтому я не слишком удивилась, когда мне позвонила Лей со словами:
— Ты знаешь, что Ладу вашу избил муж и она с дочерью в больнице?
— О, как. Нет, я не в курсе. Думаю, что и Рус тоже иначе уже бы в приемном покое сидел. Или в обезьяннике, как вариант.
Я своего старшего сына давно знаю, он мог хоть к любимой женщине рвануть, хоть Бенедикта убивать. Оба варианта жизнеспособны.
— А откуда дровишки?
— Ну, нам же Русик не чужой. Муж давно просил коллег, если что — сигналить. Тем более, в том районе у него полно приятелей, так что только местный участковый принес новость и коллективное заявление на этого Бенедикта, шайтан его пожри, так мы сразу же почти узнали и вот я звоню.
— Спасибо, дорогая. Там дело-то завели или как обычно — поговорили и разошлись?
— Завели, но ждут официального заявления от потерпевшей. Супруг, сама понимаешь.
Я бы и не хотела понимать, но принимать мне это не мешало.
И к сведению, и валидол.
На этом мы вроде как распрощались, но история получила очень неожиданное продолжение.
После того как Рус выгрузил меня в «Пулково» и умчал караулить и воспитывать Ника, я зарегистрировалась на рейс, а после отправилась пить кофе и нервничать.
Только я устроилась в знаковой для себя кафешке, где миллион лет назад, по дороге в зимний Китай, Влад меня поцеловал, объявив, что «мы вместе», как телефон сообщил мне о входящем вызове с незнакомого номера. Обычно я такое не беру, но в нынешней ситуации с мужем, сыном и вокруг, подобная политика не вариант.
Поэтому звонок я приняла и обалдела от вывертов реальности снова:
— Маргарита Анатольевна, простите за беспокойство, это Лада…
— Лада Юрьевна, рада вас слышать. Как ваше здоровье?
— А что? Руслан сказал, что я плохо выгляжу?
О, как интересно звезды встали. То есть они виделись, а этот чудесный сын ничего мне не сказал? Шикарно.
— Нет, мне знакомый участковый сообщил, что вы пострадали.
Заминка. Пауза, а потом такое, нервное:
— Ой. Ну, в целом мы с Лизой в порядке. Вот, даже собираемся выписываться.
Святая простота, как ты вообще дожила-то до своих лет, ежки-плошки?
— Лада, а вы все документы получили в больнице? Побои зафиксировали?
— Да, Маргарита Анатольевна. Конечно, побои сняли. Выписку готовят для приобщения к делу.
Однако, сюрприз. Но этот же уже хорошая новость, правда?
— А вот про дело хотелось бы подробнее. Вы будете заявлять на мужа?
— Буду. И разводиться буду. И прав родительских хочу его лишить, — такой решительной я ее совсем не помню. Может, и правда, мозги сотряслись и на место встали?
— Хм.
— Считаете, я обязана терпеть, потому что женщина должна быть при муже? Так приято? — очаровательный наезд, как будто маленький котенок шипит, спинку дугой выгнул, хвост трубой. И лапки трясутся.
Выдыхаю.
Долго.
Это больная тема.
И общаться с жертвами домашнего насилия мне сложно. Все еще звенит-отзывается же.
— Откровенно говоря, нет. Не должны терпеть. Я не сильно интересуюсь, что там у кого принято. Но вы же в свое время так скоропостижно вышли замуж…
Меня экспрессивно перебивают:
— И пожалела тысячу раз. Я звонила, чтобы попросить прощения. Я очень виновата. Я надеюсь, что получила достаточно за ту боль, которую причинила вашему сыну. И возможно, вы и Руслан сможете меня когда-нибудь простить. Поверьте. Я заплатила сполна. И продолжаю.
Да, если жертва начала говорить, это уже хорошо.
Но хотелось бы конкретики:
— Так, выдохните, Лада. Я вас ни в чем не обвиняю. И меня больше интересует настоящее — то есть что вы собрались делать, когда, и как.
— Сейчас мы из больницы поедем в участок. Наш участковый приглашал на беседу и подачу заявления. А потом поедем с Лизой к нам в Новгород, — речь становится спокойнее, размереннее. Рано ты расслабилась, дорогуша.
А кто о последствиях будет думать? Кирилл и Мефодий?
— С ума сошли? Чтобы ваш Бенедикт придурочный вас там добил по-тихому, в этом Новгороде?
Нервно-напряженная пауза. А потом уверенное:
— Здесь я с ним в одной квартире не останусь.
Ну, детский сад, честное слово.
— Ох, Лада Юрьевна! Давайте так, вы там, как с заявлением решите, наберите мою подругу, я пришлю вам телефон и ее предупрежу. Она работает в Центре помощи женщинам в кризисных ситуациях. Пожить несколько дней в Центре вы точно сможете. А там, даст бог, я вернусь и будем уже дальше решать.
— Не хотелось бы доставлять беспокойство…
— Лада! Вы опять? Определитесь — вы все еще та покладистая овца, что вышла замуж за первого, кто позвал. Или взрослая женщина, что должна заботиться не только о себе. А также мать, чьему ребенку она жизненно необходима живая, целая, адекватная.
— Простите. Конечно, я с благодарностью принимаю вашу помощь, — отлично, собралась наконец-то с силами и мыслями.
— Ждите, сейчас пришлю телефон Лейлы Джанибековны и ее предупрежу.
Ежки-плошки, столько лет, а все как нежная фиалка. Вот зуб даю, этот козлина ее бил не в первый раз! Урод.
Ну, ничего, я ему напомню, почем у нас в лесу шишки и как там выглядит книжка после встречи с гоблином.
Высылаю номер Лей и адрес центра, параллельно звоню подруге с очередной новостью. Даже двумя. Никак нельзя происшествие на конференции утаить — вылезет же все равно.
Лей долго, матерно ругается, потом фыркает и резюмирует:
— Не волнуйся, устроим их. А если этот муж недоделанный явится, а дура ваша решит с ним поговорить — охрану обеспечим.
— Спасибо, Лей!
— Ой, брось, Мудрая Сова! Лети спокойно, вкрути там дорогому супругу фейерверк в одно место, чтобы пришел в себя. А то понимаешь ты, развел тут «Три К» на новый лад!
— Это «Ку-клус-клан», что ли? Где?
— Это я про триаду: «конференция — коньяк — клофелин», — вздыхает Лейла.
А потом, помолчав, добавляет:
— Хорошо, что я в науку не пошла, вот что я тебе скажу. Такой у вас там серпентарий, что даже восточным хитрецам не выжить.
Глава 34
Маргарита
Моя жизнь никогда не была скучной.
Жаль.
Очень хочется уже поскучать!
Прилетев в Новосибирск и обнаружив благоверного-под-вопросом супруга в реанимации, пообщалась с преисполненным энтузиазма лечащим врачом (спасибо Зульфие Амирановне Алиевой, и здесь меня приняли душевно). Парень оказался хваткий, быстро соображающий, правда, встретил меня почему-то фразой:
— Понятно, почему профессор из комы медбрата требовал.
Ну, да ладно, может особый врачебный юмор.
По результатам беседы отзвонилась домой, проверила и взбодрила сыновей. Потом набрала Шефа. Тот соображал с трудом, и я оказалась послана к проректору. Который и так с удовольствием рвался пообщаться.