Спускаюсь к входу на полигон.
Навстречу чешет довольный Марк: улыбка на всю морду, глаза сияют. Все ясно — отбор прошел.
Ну, что ж, я в любом случае рад.
Поглядим, а я-то что найду здесь? Новое о себе, может, узнаю?
С первых шагов стало понятно, что выдержки мне не хватает.
Парни, сидящие в гаджетах, когда рядом преподаватель ставит задачу, выбесили с ходу. Следом порадовали два идиота с сигаретами около склада с горючкой — два вероятных трупа.
Да, тут внутри все условное, но сейчас у них вырабатывается привычка, тренируется внимательность и скорость реакции. Бдительность, бл*.
Хреновая у них скорость.
Убрать улики не успели и по рукам получили.
Ногами.
Так себе начало педагогической практики, но танцуем, как сложилось.
Построив подопытный состав, кратко обрисовал перспективы:
— За каждый провал или ошибку буду штрафовать. Теннисным мячом в башку. Задача поставлена. Вперед!
И понеслась эта дикая карусель.
Как показала практика: глупая это была затея.
И опасная.
Только попав на учебный полигон, я оказался совсем не «здесь и сейчас», а «там и тогда». Снова вокруг все рвалось и рушилось, полыхало и громыхало.
Горело и смердело. Болью и смертью.
Естественно, я проявил себя во всей красе: орал на курсантов, бросался мячами для обозначения травм от всей души и со всей силы.
Потому что накрывало.
А как это выключить, если у кого-то часы на солнце бликанули? Точно, как у меня, когда я лез груженый, на точку? И ведь знаю, почему так вышло и чего мне в итоге это стоило: засмотрелся, вспомнил майскую разрумянившуюся Ладу в теплом солнечном свете.
И упал, конечно, когда все посыпалось, не у несущей стены, а в сторону балкона, куда потом и выкатился.
И откуда душевно рухнул.
Дебил.
Ну, нач.курса не был удивлен. Краток был:
— Ты понял?
— Понял, — чего уж тут.
Все ясно, как день — я опасный псих.
Припадочный и агрессивный.
И злопамятный.
Хотя я их еще не сильно отделал за то, что курили у склада с горючкой. И за телефоны они отхватили маловато. Но пару недель синие — фиолетовые походят.
Вот бы наука впрок пошла, а?
— Прав был твой лечащий — не место тебе на службе. Заняты и мозги, и все остальное. Не тем. Ступай, живи достойно. Помни: ты на порядок сильнее и лучше подготовлен по сравнению с гражданским населением, — отец-командир крепко пожал руку и «отпустил на волю».
Теперь уже — окончательно.
— Так точно. Вас понял. Разрешите исполнять.
Прощай оружие, так сказать.
Бро ждал у машины.
Моментально все сообразил и принял с лету по моей перекошенной морде:
— Рус, я без тебя туда не пойду. Мы же можем придумать еще чего?
— Давай пока я переварю новости о своей психической неустойчивости в полевых условиях? Сейчас расходимся, а завтра уже будем думать. Тебе нет смысла отказываться. Пусть хоть один из нас пользу будет приносить да делом займется.
Марк потер шею, помотал головой, но согласился:
— Завтра обсудим. До метро меня подкинь.
— Так мимо дома твоего поедем же?
— Не, я там в пару мест заскочить хочу, да потом Гоху встречаю с работы, — и морда-то какая довольная, а?
— А я смотрю, ты прям круто взялся…
Бро хмыкает и выдает неожиданное:
— Ну, так бати же твоего наука.
— В смысле? — офигеваю.
— В коромысле. Помнишь, он нам лекции читал о том, как завоевать любимую женщину?
Морщусь, роюсь в памяти.
Но голова другим занята.
Совсем.
— Что-то типа да.
— Так вот, это они. Применяю на практике. Смотри — пригодились! — щурится довольно, сияет аж, зараза.
— Лихо, — ну, а что?
За ребят можно только порадоваться, да.
Молодцы.
Высадив до отвращения довольного и одухотворенного братишку у метро, поехал домой.
Ник же ждет, волнуется. Да, у него сегодня в гостях Селена, но он со мной рядом более адекватен сейчас.
Они там не просто так мульты смотрят и дом разносят, нет. Мелкие решили показать, что они полезные. Собирались печь пироги с картошкой и грибами.
Пожру хоть. С утра-то только кофе выпил.
Пока стоял на светофоре, Марья прислала вотсапину.
Маша-школа: Ты когда вернешься? Мы пирогов напекли, по диванам попрыгали, уток в ванной попускали, загадки отгадали, литературное чтение и математику сделали.
Рус: Еду, буду через полчаса где-то.
МШ: Если мы домой поедем, ничего? Дочь как-то разошлась и Нику уже вредит.
Рус: Конечно. Спасибо. Я скоро.
Написал Никитосу, что вот-прям-сейчас буду, пусть после гостей слегка порядок наведет и ставит чай. Или какао варит.
А когда припарковался, отчетливо понял, что домой мне сейчас нельзя. Я в таком дерьме, что Ника просто напугаю.
Зубы сцепил по дороге так, что замкнуло, кажись. Морда перекошенная, в стекле виден безумный блеск глаз. И ужас. Ужас в них.
Надо переждать. Перетерпеть просто.
Сидел в вечерней темноте у сухого фонтана в углу нашего ЖК, глядел в засвеченное небо и думал, какой я придурок.
Дебил.
Неудачник.
Лада пропала, а до этого пострадала.
Не защитил. Напугал. Упустил.
Работы нет. Инвалид.
Обуза для родителей, у которых и так жизнь не сахар.
Что за дерьмо кругом, бл*?
И надо ли в нем пытаться плыть?
Или ну его нах*?
Глава 43
Влад
Вечер, проведённый без жены в осточертевшей уже давно палате, показался ещё более унылым, чем был на самом деле. Нет, дражайшая половина предупредила, что задерживается и сегодня увидеться никак не получится. И понятно, что утомилась она сидеть в больничных стенах рядом со страдальцем, который еще и с претензиями.
И да, охрану я ей организовал, спасибо сыну старшему, что обратил внимание, а то башка моя не в ту степь чего-то думала.
Упустил.
Прокол мой.
Очередной.
Не на том сосредоточены мыслительные мощности.
Понятно все с моей драгоценной, но неприятно.
А под утро приходил дражайший доктор, и что-то снова его затянуло поговорить про семейную жизнь. Мою, бл*.
— Жена у тебя, профессор, суровая дама. И мужик рядом с ней соответствующий должен быть. Ты как, тянешь?
Впервые не возникло сомнений, но на мысли натолкнуло. Разные.
Я уверен, что достоин, что справляюсь, что заслужил.
Но вот ситуацию, когда моя любимая женщина страдает из-за моей глупости и нерешительности, надо срочно исправлять.
— Мы были счастливы столько лет, а теперь еще счастливее станем, — протянул голосом кота Матроскина, зараза.
Куда меня опять занесло? В какие дебри?
— Ты на пенсию, что ли, собрался? Так вроде тебе еще рано? — смотрит на меня с подозрением лечащий.
А я уже весь в планах и радужных перспективах.
Кажется, у Айки была такая лошадь — не с розовой гривой, а с разноцветной. Как-то они ее у нас забыли, Ник нашел и обстриг до состояния ирокеза. И гриву, и хвост. Вою было.
Лейла орала громче всех. Правда, за закрытыми дверями. Но Марго ей так для успокоения ничего и не накапала. Зря старалась Шахерезада, мой ангел бдит.
А, да, к чему все это?
Я же с планами определился. Впервые за последние тридцать лет они не включают в себя обязательное публичное унижение и посрамление моих родителей. Впрочем, их неземную любовь ко мне они тоже не включают. Такие вот несвойственные мне планы.
— Нет, я собрался наплевать на традиционные кровные семейные ценности.
Видимо, что-то не то сказал, потому как до этого свободно развалившийся на стуле доктор как-то весь подобрался:
— Что там тебе сегодня ребята вкатили для такого эффекта?
— Это я, наконец, дошел до понимания истинного смысла жизни.
— Хрена себе, перестарались, — док поднялся, обошел меня вокруг, поглядел карту. — Ты тут смысл этот изложи кратенько, надиктуй куда-нибудь. А я пойду, на посту назначения проверю. Не должно вроде такого быть. Как-то мощно тебя унесло.