Никакого фатина или эфирных кружев. Открытые плечи, широкий золотой пояс с розой под грудью, золотые перчатки до локтей. Гладкое прямое платье, от талии расходящееся шестиклинкой и держащее форму благодаря крою, плотности и тяжести материала.
В целом, мне грех жаловаться — Ланские-Коломенские приняли меня более чем хорошо.
Внимание и помощь пошли от них широким потоком сразу, и мы с Лизой оказались окружены заботой и поддержкой так, как никогда о наших жизнях.
Но при обращении ко мне Маргарита Анатольевна говорила: «Лада», а потом следовала такая многозначительная пауза. И эта не высказанная «Юрьевна» стояла между нами непреодолимой стеной.
Я все понимаю, десять лет из памяти просто так не вытравить, не выкинуть. Но было неловко.
А сейчас она посмотрела на меня сияющими от счастья глазами, всхлипнула и сказала:
— Лапушка, какая же ты у нас хорошенькая!
Это самая «Лапушка» как будто обрушила вокруг и внутри меня все барьеры, поэтому вырвавшееся изо рта следом: «мама Рита» оказалось абсолютно естественным.
Также как и крепкие тёплые надёжные объятия, последовавшие за этим, для нас обеих.
А потом внезапно наступила у нас эпоха отношений матери с дочерью, которая была для обеих тайной. Новый, непонятный и совершенно непредсказуемый опыт.
Но мы старательно учились жить в новых условиях.
Сильная часть семейства, заметив изменения в наших отношениях, ходила довольная как будто Россия выиграла Чемпионат мира по футболу, а Владимир Львович еще и получил Нобелевскую премию.
И вот сейчас мы с мамой Ритой сидим рядышком на кухне, наблюдая за вознёй детей на полу. И я понимаю, что у меня обычный, нормальный ребёнок.
— Не волнуйся, если мы из нашего Маугли человека сделали, то с твоей «спящей принцессой» тем более справимся, — легкое похлопывание по руке и негромкие слова на ухо настолько «в тему» моих раздумий, что я начинаю верить Руслану, который по секрету мне недавно сказал:
— Мама моя — ведьма! Все может. Все знает. Все понимает. Повезло нам.
Да, нам всем с мамой очень повезло.
А она вздыхает, допивает свой чай и печально замечает:
— Так жалею, что струсила десять лет назад. Ведь можно же было поинтересоваться судьбой Лидочкиного ребёнка раньше, тогда малыш не вырос бы «Маугли». Или того проще — могли же мы с Владом сразу после свадьбы взять малыша из детдома. Время потеряно. Оно ушло. Мне вот уже пятьдесят, и пришла пора внуков. Не бойся, все у Лизы наладится. Все будет хорошо.
Я, конечно, снова поплакала от счастья, уткнувшись носом в плечо мамы Риты: у моего ребенка есть будущее, у него есть семья, есть в этом мире люди, которые принимают её такой, какая она есть. Не станет когда-то в будущем, а есть прямо сейчас.
Так нас и обнаружил отец семейства, вернувшись с работы.
Хмыкнул, принес салфеток утереться, обнял меня, поцеловал свою любимую женщину. Да так страстно, что я полыхала ушами еще долго.
Если Руслан перенял некоторые привычки своего родителя, то мне светит ходить красной как помидор с головы до пят почти все время.
Пока мы с мамой накрывали ужин, я вдруг почувствовала, как стало горячо внутри. Оглянулась, а в дверях стоит любимый — вернулся со встречи раньше, и так жарко и голодно смотрит, что все наши ночи тут же перед глазами пролетают, и сердце в груди заходится в безумном ритме.
Глава 65
Лада
После уютного семейного ужина Ник велел всем ждать на кухне и умчался к себе, а когда вернулся, мы с мамой Ритой хором запищали и радостно затискали человека от избытка умиления и восхищения.
Ребёнок протянул Владимиру Львовичу лакированный шахматный набор с гравировкой сбоку «Первенство г. Санкт-Петербурга по классическим шахматам среди мальчиков и девочек до 10 лет. II место».
— Папа, я тут нам с тобой новую доску добыл. Ты, это, заходи…
Обалдевший от такого поворота, Владимир Львович просипел что-то вроде:
— Если что?
— Нет, вечером. Ну и если что, тоже заходи! — довольный Никита целует мать, обменивается неким сложным мужицким приветом на кулаках с братом, хлопает отца по плечу и гордо удаляется к себе.
Лиза дремлет на диване, окруженная подушками.
А мы сидим в тишине.
Удивительно, эта спокойная густая тишина и благодать обволакивает и сплачивает нас в одну семью так крепко, что когда приходит время отбывать домой, то мама Рита с папой Владом даже выбираются с нами — проводить.
А там, во дворе, картина маслом.
Это было бы смешно, если бы не было… если бы нас не касалось, да.
Только мы выбрались из подъезда и пошли по аллее к парковке (любимый в паркинг машину в последнее время не загонял, потому что Лиза темноту и низкие потолки этого самого паркинга не переносила и знатно голосила), как на соседней дорожке имели счастье лицезреть презабавнейшее и столь же пренеприятнейшее действо.
Степан Тимофеевич убегал от Мадины.
Вот прямо так.
От этого неоднозначного товарища мы все изрядно устали, но девать его пока было некуда. Слов он не понимал, а морду ему набить Владимир Львович ещё был то ли не в состоянии, то ли считал, что назойливый поклонник жены ещё не оклемался от ранения.
В общем, время шло, а мужики отношений пока так и не выяснили.
Поэтому было очень странно наблюдать, как запыхавшийся, здоровенный, бритый мужик в распахнутой ветровке бросился к нам, едва завидев, со странным заявлением:
— Ланс, зараза! Жена твоя меня прокляла, не иначе. Или сглазила. Страшная женщина ты, Маргарита Анатольевна.
И был он при этом абсолютно серьезен.
Это стало понятно, когда бежавшая следом за ним по дорожке шикарная восточная барышня в обтягивающих брючках, легкой короткой летящей кофточке с рукавами-фонариками и в босоножках на шпильке, притормозила около нас, вежливо всем кивнула, поздоровалась и извлекла из сумочки узкую и высокую баночку с прозрачным золотистым содержимым:
— Тетя Рита, мама просила передать, свежее разнотравье с Рудного Алтая.
Пока мама Рита витиевато благодарила и чем-то там еще интересовалась у этой самой Мадины, Степан Тимофеевич передвигался тихо-тихо бочком-бочком и задвинулся в итоге за спину Руслану.
Сейчас, чувствую, Лизу разбудят.
— Ланс, у меня к тебе дело было по работе, а тут вот до вас реально не дойти, — рокотал шепотом этот расчудесный человек.
— Мы с тобой вроде все обсудили, и детали вам утрясать с Русланом и Марком. Чего тебя опять к нам-то несет?
— Да только у вас управу на нее можно найти.
Так как Лизочка проснулась, то ни Руслан, ни папа Влад больше не сдерживались и дружно ржали.
Даже я не утерпела, хихикнула.
Маленькая мама Рита на фоне этих здоровенных мужиков что-то увлеченно объясняла Мадине. После погладила ее по спине, похлопала по плечу и та… ушла.
А что, так можно было?
— Настоящая укротительница! Да, Маргарита Анатольевна, не тяну я твой уровень. Признаю. Идиот был самоуверенный.
— Принимается. Самокритика и самосовершенствование, Степан Тимофеевич, это хорошо. Но они должны идти вместе. Мадина — не единственная девушка в Северной Столице, вам стоит просто оглянуться где-нибудь в парке на Крестовском или в Комарово на пляж метнуться.
А теперь смеялись все.
Папа Влад хохотнул, стукнул кулаком в плечо своего давнего приятеля и отступил в сторону — прижать к себе любимую жену. Мама Рита довольно улыбалась и даже вроде бы хихикала. Руслан, притянув меня к себе одной рукой, а второй поддерживая сидящую у него на талии Лизу, смеялся громко и от души.
А тот, кто столько времени был источником проблем и напряжения в семье, просто ржал вместе со всеми.
И у меня была надежда, что в этот раз мама Рита напугала своего настырного и надоедливого поклонника достаточно сильно.
Пусть пойдет, поищет себе счастья в другом месте, если Мадина так уж его не устраивает.