— Как я уже говорила, — продолжает она, — я не из пугливых и совершенно не боюсь собственной кончины — когда уйду, тогда и уйду, но чего я боюсь, так это смерти при жизни, когда разеваешь рот, а из него ничего не вылетает. Моя жизнь такова, какой я ее описываю, а я еще не закончила ее описывать. Все, — она указывает на коробку из-под шоколада на прикроватном столике, — все записано на карточках, которые я храню здесь. Я говорю тебе об этом на тот случай, если потом упущу что-то важное. Если такое случится, то ты найдешь запись на одной из карточек. Только чур не спрашивай меня, на которой.
— Я люблю ваши рассказы, миссис Берил.
— Эти тебе не понравятся, и это не рассказы. Не хочу, чтобы ты делала эту ошибку. В этой коробке хранятся летописи. Не пугайся, я сказала «летописи», но это никак не связано с тем, кто где писает в летнюю пору. Это хроники моей жизни по годам, хотя я, конечно, путаю годы. Но это неважно. Хронология нужна мелюзге, мне подавай вечную истину, а она не упорядочена во времени. И даже не истинна. Я Мать Века, ты в курсе? У меня и медаль есть, лежит в этой же коробке. Я Мать Века, поэтому важно вести хронику всего, что вытворяет век. Вся она здесь. Мужчины, за которых я выходила, мужчины, с которыми разводилась, дети, которых родила и не родила. Это история века, а не моя. Для твоего понимания не только меня, но и времени, в котором ты живешь, важно, чтобы ты ее прочла.
Эйфория качает головой. Ей такого не осилить. Ей внушали никогда не читать чужую переписку.
— Я тебе разрешаю. Здесь есть вещи, которые тебе надо знать на случай, если кто-то будет убеждать тебя совсем в другом. Списки, даты. Мужья и любовники в алфавитном порядке — иногда, когда мне приходит такая блажь и я вспоминаю алфавит; когда и где они умерли, от какого испуга или от какой болезни сыграли в ящик, в чем была их мужская слабость. Читай внимательно, Настя, тебе выпало быть моим свидетелем, твоя задача — свидетельствовать обо мне и о моих деяниях…
— Я Эйфория, мэм.
— Ах, да, конечно. Не уверена, правда, что это достаточное основание, чтобы меня перебить. Тщательнее занимайся мной, Эйфория. Читай написанное мной, тогда ты избегнешь ошибок, которые допускала я. Если только ты не хочешь сама стать Матерью Века после моего ухода.
Опять Эйфория качает головой.
— Тогда читай. Будем время от времени это обсуждать. Можешь служить звукоотражателем и предупреждать меня, если наткнешься на что-то непонятное или шокирующее, но только когда я сама тебя об этом попрошу. Так у нас будет тема для разговора помимо чая и таблеток. Стой прямо, Эйфория. Так-то лучше. Взамен я прошу одного: не совершай ошибку, не жди хеппи-эндов. Не желаю слышать, как ты шмыгаешь носом. Могу прямо сейчас тебя предупредить, что никто из мужей и возлюбленных не сделал меня счастливой и что все они умерли в мучениях и нищете. Таковы все мужчины, заруби это себе на носу.
Эйфория знает, что свободна, но не может сойти с места. Не иначе отяжелела от душевной муки.
— Миссис Берил, — выдавливает она наконец.
Принцесса, опять впавшая в транс, удивлена тем, что она еще здесь.
— Да, Настиер.
— Эйфория, мэм.
— Неважно. Продолжай.
— Почему вступить в лейбористскую партию — это так ужасно?
— Кто так говорит?
— Вы сами, миссис Берил.
— Я? Что же, это тебя огорчило? Ты голосуешь за лейбористов?
— Не думаю, что мне следует отвечать, миссис Берил.
— И правильно. Политика нам здесь ни к чему.
Эйфория довольна это слышать, но не настолько, чтобы вернуться к своим кухонным обязанностям.
Принцесса полагает, что ей ясна проблема.
— Он разбил мне сердце не своим вступлением в лейбористскую партию, — говорит она. — Я так же относилась к тому, другому, вступившему в партию консерваторов. Детей растишь не для того, чтобы они переняли твои симпатии. Или симпатии их отцов, что еще хуже. Цель воспитания — наделить их силами превозмочь свои генетические недостатки и с пользой употреблять свои…
Есть словечко, обозначающее то, ради чего она растила детей, но оно вылетело в окно.
— Вы очень хорошо воспитали детей, миссис Берил, — говорит Эйфория.
Принцесса фыркает. Она не припомнит, чтобы как-то их воспитывала.
4
В приятную тихую погоду Принцесса любит прогуляться в маленьком парке, бывшем кладбище при церкви Сент-Джонс-Вуд. Эйфория, сопровождающая ее на этих прогулках, всегда предлагает перейти дорогу и заглянуть в Риджентс-парк, там гораздо любопытнее.