астного с балкона выкину! Она обиделась. А она умеет обижаться! Никто в этом мире не обижается лучше Оксаны! Когда год назад она на моей машине бампер оторвала, то так сильно на меня обиделась, что на следующий день я очнулся в ювелирном магазине со словами: - Да бог с ней, с машиной этой! Железяка! Выбери себе что-нибудь красивое и не переживай больше. Всё починим! И тут я понимаю, что несу какой-то бред. Ну какой бог с ней? Бог её чинить не будет, бог вообще никому и ни разу не помог с ремонтом машины. Всё самому придётся делать. А я, между прочим, вообще ничего не сломал! И мне бы сейчас не серёжки новые покупать, а ругаться плохими словами и слушать, как друг Серёга подводит итог моих криков своим извечным «Ну это же бабы!». Но с другой стороны - она будет дуться и переживать ещё недели две. У неё при этом такое лицо по-детски испуганное, что хочется взять её на руки и успокоить. Всё равно ведь не выдержу. Нету в моей жизни никакого средства от этой женщины! Пусть будут серёжки, любит она всякие железяки блестящие. Как сорока. Целые шкатулки насобирала, сидит иногда над ними, как Голлум, только у неё коллекция побольше. Её вообще родили исключительно для любви. Потому что совсем она к жизни не приспособлена. Если ей дать тысячу рублей и попросить купить в магазине что-нибудь пожрать, то она может вернуться с искусственной ёлкой. - Там старушка на улице продавала, ей на хлеб не хватает. Жалко её было. А я сижу злой и голодный, на столе ёлка пластмассовая, очень нужная в середине апреля. И бабку я эту знаю, она, кажется, ограбила китайский магазин бракованных игрушек и уже два года сидит около супермаркета с искусственными ёлками и петрушкой. Поэтому беру следующую тысячу, иду в магазин сам, покупаю, возвращаюсь и готовлю. Потому что Оксана может спалить даже салат из огурцов, её к кухне можно подпускать только если очень нужно, чтобы кто-нибудь срочно сел на упаковку с яйцами. Нет, я не жалуюсь. Мне не трудно приготовить ужин или сварить на двоих кофе. Или разбудить её с утра после тысячного звонка будильника, отправить в ванную и потом сорок минут слушать, как она фальшиво поёт под душем дурацкие песни, пропуская половину слов. А днём она будет звонить и рассказывать, что начальник ругался на неё, хотя она опоздала всего на полтора часа. Всё это ерунда! С ней всегда так интересно, а у меня слабость к интересным людям. У неё в голове такой взрыв идей, что рядом с ней я иногда кажусь себе туповатым. А потом вспоминаю, что знаю таблицу умножения лучше, чем она, и меня отпускает. - Ну-ка успокойся! - говорю ей и сам открываю переноску. - Не буду никого выкидывать. Вытряхиваю на пол животное, которое тут же пытается скрыться за холодильником. Ловлю это недоразумение семейства собачьих, и оно тут же впивается мне в палец зубами. - Это он от страха, от страха! - кричит Оксана и отцепляет это от моего пальца. - Ты его напугал, он просто защищался, - прижимает его к груди и начинает гладить, - не бойся, не бойся. Хороший мальчик! - Это мальчик? - я даже забываю, что с моего пальца кровь капает прямо на пол. - Да. - По имени Буся? - Ну да, а что? Нет, ничего. Нахожу бинт и криво заматываю им палец. Мальчик по имени Буся. Хорошее название для книги. Карлсон, который живёт на крыше, и его друг - мальчик Буся. Плохо, что у меня только названия для книг получаются, а не сюжеты. Пытаюсь одной рукой завязать бинт на пальце, но ничего не выходит. - Завяжи, - тяну ей руку, и этот хороший мальчик кусает меня за второй палец! Какие слова я говорил! Это такие плохие слова, что ими можно было гвозди забивать. Руками я тоже махал, все обои в кровь уделал. Смотрю - опять заревела. А этот гад морду высунул из её кулачка и давай на меня лаять. Защищаю, мол, не подходи! И так мне смешно стало в этот момент, сам не знаю почему. Смеюсь, остановиться не могу, из пальца кровь капает, Оксана плачет, и всё это под лай дикого зверя. Еле успокоился, её тоже успокоил, а собака сама заткнулась. - Ну мы же оставим Бусю? - смотрит на меня своими глазищами, растёрла их рукавами и делает вид, что не победила. - Не, Бусю ты оставь себе, - предупреждаю сразу, чтобы было понятно, - ты её кормишь, ты с ней гуляешь, ты её любишь. Его. А я наблюдаю за ней издалека. За ним. Она как подскочит, как обнимет меня одной рукой. А полчаса назад обеими руками обнимала, сейчас второй собаку надо держать! - Спасибо! Спасибо! - и в ухо меня целует. А псина одним глазом косится - не нарушаются ли чьи-нибудь конституционные права, бдит. Так мы и стали жить втроём. Я, она и Буся. Хотя, Буся - это для друзей, для всех остальных - Бусинка. Так мне стало ещё труднее считать это мальчиком. Но Буся меня тоже как-то не жалует. Видно, при первом знакомстве мои пальцы показались ему уж очень вкусными, поэтому каждый раз норовит цапнуть меня за какую-нибудь часть тела. А когда мы кино смотрим на диване, он забирается рядом под стол и дрожит из-под него. Сидит там и трясётся, только глаза сверкают. Оксанке-то ничего, она в угол забьётся, одеяло до носа натянет и не видит. А я с краю всё время взглядом в это представление упираюсь, фильмы ужасов вообще перестал смотреть, без них страшно. - Ложись сама с краю, - говорю, - надоело мне в эти дрожалки-гляделки играть. Я скоро сам начну из-под стола дрожать! - Ну ему просто скучно, - отвечает, но на край не ложится. А на третий день нашего совместного проживания я опять вытолкал Оксану в душ, потому что она проспала. Будильник - ну что он может понимать в человеческих желаниях? Она выскочила, оделась и давай убегать. - А с собакой кто гулять будет? - спрашиваю. - Ой, погуляй пожалуйста, я опаздываю. - Нееее, - говорю, - так мы не договаривались. - Ну котик, ну один разочек всего. Терпеть не могу, когда меня называют котиком, солнышком и прочими чужими именами. И она ведь знает это. Поэтому специально добавляет грусти в глаза. Получается, что мне одновременно и её жалко, и от котика противно. Я в такой ситуации теряюсь. - Ладно, беги, - машу рукой, - но только один раз! Чмокает меня и выскакивает за дверь, натягивая туфлю на ногу. А я ловлю Бусю, который считает, что я пришёл его убивать, поэтому отбивается, как может. Но грубая сила побеждает и слегка покусанная отправляется во двор с собакой в руке. Во дворе это животное демонстративно держится на расстоянии от меня, чтобы никто не подумал, будто мы знакомы. Потом находит на асфальте лужу и ждёт, когда я подойду и перенесу его на другую сторону. Аристократические привычки. А я и рад. Подхожу и лёгким пинком перекидываю Бусю на другой край лужи. Он приземляется и выражает недовольство лаем на меня. - Эх, Моська! - говорю ему, и от обиды он замолкает. Уходит мрачно шуршать среди кустов и иногда пугается голубей. Ну с тех пор и повелось, утренняя прогулка с собакой - на мне. Потом её надо покормить, а вечером придёт Оксанка и будет любить Бусю. Тискает его, чешет, кормит, гулять водит. А я? А как же я? Я же лучше собаки! В общем, не нравится мне эта затея с собакой. За год стало ясно - Буся меня ненавидит, зачем-то жуёт по ночам мои носки, кусается и противно лает при любом подозрении, что я его притесняю. Оксана всё время пытается помирить нас, но я с этим кобелём первым дружить не стану, это не он с утра бежит на работу в дырявых носках и с покусанными пятками. Я уже хотел по старой привычке объявление дать, что отдаю в добрые руки недобрую собаку, не решился. Однажды чуть не подарил Бусю этим, которые по квартирам шастают, звонят в дверь и спрашивают, верите ли вы в бога. Но они брать не захотели, предложили оформить подарок в денежном виде. Умные такие все! А потом случилось вот это вот всё. Позвонила вечером Оксанка и говорит: - Егор, я сегодня поздно буду, погуляй там с Бусинкой. - Да не хочу я с ним гулять! - я так ведь и вечерние прогулки могу в своё распоряжение заполучить. Легко! - Ну зайчоночек, ну пожалуйста. Мне задержаться надо, я с утра с ним погуляю. Честно-честно! Зайчоночек поругался про себя, собрал сопротивляющегося Бусю и пошёл бродить по тёмным дворам. Набродился, аж ноги болят, а собака бегает, как новая. Вернулись домой, Оксанка не пришла ещё. Бросил я еды Бусе, а сам завалился перед телеком, успеть хоть чего-нибудь посмотреть, пока не прибежал этот под стол дрожать. Скучное какое-то кино было, ну я и заснул. С утра просыпаюсь и вижу, что сплю один, нету Оксанки. Звоню ей, а никто трубку не берёт. Не нравится мне всё это. Звоню на рабочий телефон, тоже молчание. А я у неё на работе никого не знаю, некому больше звонить. Подруг её перебрал в телефоне, они с утра злые какие-то, только ругаются на меня. Взял ключи от машины и к ней на работу поехал. - А она уволилась вчера, - говорят мне там. - Как уволилась? - Как обычно. Заявление написала и уволилась. Ничего не понимаю. Снова звоню ей, не отвечает. Сообщений штук десять отправил. Нет ответа. Тут я всем давай звонить, никто ничего не знает. Весь день я мотался по городу, пытался хоть где-то её найти, на работу совсем не пошёл, не до работы тут. И ничего, как будто и не было её никогда. И телефон не отвечает. К вечеру не выдержал, пошёл в полицию. Они говорят - жди до утра, потом приходи. Тоже мне, советчики! Я всю ночь по квартире ходил из угла в угол, нашёл какую-то старую пачку сигарет и всю её на балконе выкурил. А сам в телефон смотрю каждую минуту, вдруг ответит. С утра вспомнил про Бусю, когда вышел в прихожую. Он там скулит голодный и в ботинки мне нагадил, нашёл время счёты сводить. Я ему корма насыпал, воды налил, а ботинки выкинул, хрен с ним