Она помолчала. Овощи почему-то остывали, хотя были вкусными, очень вкусными.
-Я тебе так скажу. - сказала Людмила. - Доедай овощи, выкидывай из головы и проси повышения. А то у тебя там слишком места много, - она пальцем постучала по черепу. - вот ты и слушаешь всю эту ерунду. Надо полезной информацией забивать. Ценами, например.
-Какими ценами?
-На отели... - мечтательно заулыбалась она. Я рассмеялся. Забыл, доел. Но ночью вновь вернулся к мыслям...
Это была лишь верхушка, зачаток того, что стало теперь некой манией, наваждением. Кончились вечера ради самих этих вечеров - начались вечера недовольства, моих попыток разобраться, нового чувства, понемногу начинавшего возникать где-то внутри. Кажется, это был страх. Не монотонное перечисление фактов, но пагубная страсть: каждая новая цифра, найденная мной в этих открытых источниках, не приносила ясности, а наоборот, все сильнее тяготила, наслаиваясь на другую. У «Алерты» были обнародованы сведения устаревшие, практически истекшие, трехгодичной давности; «Алерта» была хоть и крупнейшим, но все же негосударственным учреждением по поиску пропавших без вести. Народ обращался к ним в крайнем случае. Их данные выглядели весьма даже позитивно на фоне общей статистики: всего-то шесть с небольшим тысяч заявлений о пропаже... Да, было бы так на самом деле, я бы забросил это дело, вернулся к своим овощам, к планированию своего отпуска. Но, как уже и было сказано, «Алерта» - не самый лучший инструмент на «отцовской» полке с гвоздями да молотками...
Одна информация тут, другая там. Медийное пространство, почему-то молчащее. Сайт государственной статистики, фиксирующий не то, что по-настоящему нужно. Общественность, не замечающая этой новой чумы, забирающей с собой сотни людей ежедневно (по последним данным, ежедневно исчезало около трехсот человек), злящаяся на меня Люда и я, и я, я... Среди всего этого. Среди объявлений о некоторой пропаже человека, кое-как приклеенных на фонарные столбы. Среди почему-то неопубликованных интервью. «Новая газета» печатает четыре года назад статью: «Сто двадцать тысяч неизвестных: куда пропадают люди», тиражом в пять тысяч экземпляров, а автор статьи, так выходит, уже сам как с полтора года в розыске - и до сих пор не найден.
Я приобщился, я вижу, слышу; заголовки не пестрят:
«Потерян и найден»; «Куда исчез гражданин Коваль»; «Семьи потерянных продолжают поиски»; «3:1 - найден, 20:1 - убит. Почему нам проще найти труп, чем живого человека».
И никому, кажется, нет до этого дела. Кроме меня.
Я объясню свою тревогу: я, кажется, довел ее до крайности, до исступления, мы уже не едим за одним столом, и она стала пить больше вина, чем обычно. Но я не могу иначе. Я составляю свою статистику, потому что официальной я не верю. Мы молчим по пути на работу и с работы; я стал вглядываться в лица тех, кто еще не знает, пропадет ли он сам или нет - пытаюсь предугадать, предвидеть.
Мой рабочий стол теперь - сотни исписанных листов. Я нашел слитую базу данных на одном из позабытых форумов - и с помощью нее пытаюсь составить нечто, схему, называйте как угодно. Я выписываю имена и места пропажи; пытаюсь проследить некую связь. Эта работа займет годы - и не будет никому нужна, потому что за годы пропадут новые и новые люди, а я все так же машинно, автоматизированно буду составлять свой некий план, фантастический архив, физиогномическую карту. Я создам все, что только смогу - знаю, знаю, статистика лжет и что творится что-то другое, чему раньше я никак не мог придать значения. Я забью стеллажи до самого потолка, и прочитаю все что можно на тему статистических исследований. Я знаю - это нужно. Есть некоторые причины.
Отбрасываю нуждающихся, голодающих, высокопоставленных и падших людей; с ними все вроде как бы ясно. Их - в последнюю очередь, они не так интересны. В первую очередь беру людей, которым пропадать некуда и незачем: этот список куда меньше, я получил его от своего товарища, маленького еще следователя, которому однажды выпалил.
-Да, людей пропадает гораздо больше, чем об этом пишут. - согласился он. - Постараюсь. Ты только это... с ума-то не сходи. Это нормально.
В списке - отцы семейств, любящие матери, души компаний, люди творческие, ученые, спортсмены, влюбленные до безумия... Те, кому незачем искать чего-то и для чего-то пропадать. Пропавшие вопреки всему, в самых людных местах, в разгар учебных недель и счастливых свиданий...
Я видел это своими глазами; если бы этого случая не представилось, то все было бы иначе: забытая радиопрограмма, вновь вкусные овощи, Люда, целующая меня с той же самой нежностью, куча вечеров ради самих вечеров. Это и случилось в первые несколько дней после этого. Мы были в кино, передавали романтическую комедию, смотрел я неохотно. Двумя рядами ниже сидела парочка - влюбленная, раздражающая, такая, какой были и мы. Людмила смеялась и показывала на них пальцем, толкая меня в бок; мы узнавали все их повадки. Прежде чем выйти по нужде посреди сеанса, парень целовал ее, стоя и наклонившись, загораживая другим обзор.