«Велик Аллах!
Убежищу мира, благороднейшему из джигитов. Правда, Сын Света, святой ишан Али-Мрат лишился очков! Известие о том повергло нас в печаль. У нас много джигитов, и все они почитали его святость и радуются присутствию его. Но, осмотрев всем нашим штабом очки, мы увидели, что одно очко ему сохранил бог. Мало света стало на земле. Нет мира. Нет стад. Мы ездили на коне, теперь ездим на ишаке. Не может ли ишан ходить с одним очком? Зачем ему два, когда времена тяжелые и все мы под богом? Битая овца лучше небитого козла. Целуй край его чалмы».
«Он — богат!
Дорогой непобедимый брат Бехацур. Джигит наш расскажет, что ишан наш Али-Мрат разбил очки и ему нужно вставить в амбулатории стекла. Очки без стекол на носу святого — мечеть без окна. Я посылал письмо Ануш-Мухамеду и получил от него ответ. Этот старый вор, хвост ящерицы, рыжий суслик, считающий себя храбрым воином, отказался сделать, и я знаю истинную причину: от его отряда со всем штабом осталось четыре джигита и одна хромая старуха, и они отсиживаются сейчас в колодце, переводя дух. От тебя, как брата по роду и колену, повеление: закажи стекла, показав очки. Ишан, святой отец и брат солнца, тыкается носом куда попало, вчера угодил в колодец и повредил ногу, ребятишкам смех и затемнение почета».
«Он!
Несомненно благороден и всеми нами почитаем ишан Али-Мрат. Свет очей! Драгоценный клад! Порог святости!
Почему он, старая кукла, не может усидеть на седле? Вы бы его привязали веревками, что ли! Святой, падающий с верблюда, — автомобиль, тыкающийся в арык. От него мало пользы.
Плохие дела в Мерве. Ездил посланный джигит с очками в аптеку, там стекол не дали и послали в амбулаторию. В амбулатории осмотрели и сказали, что очков им мало, нужен сам старик или рецепт. Что поделать — волокита! Проклятье бога и бюрократизм на каждом шагу! Если бы я был в Мерве, я пожаловался бы в райсовет. Но сейчас я занят большими и безотлагательными делами. Что делать! Нельзя ли достать в кооперативе обыкновенные стекла? Пусть все видят, что у ишана есть стекла, а остальное даст Аллах. Ведь рецепта у него не спросят?»
«Его воля.
Непобедимый и досточтимый брат по роду. Благодарение за заботы и почитание святости. Святому ишану Али-Мрату не нужны больше очки. При перестрелке в ночь на пятницу он убит пулей, залетевшей к верблюдам в тыл. Он отправился с небесным караваном в последний путь. Разве мог он видеть пулю, летящую к нему? Разве мы можем видеть свою могилу? Кто узнает судьбу? Услышит ее голос? Мы уходим вдаль, уходим без ишана. Может быть, душе его потребуются очки и она вернется за ними, то пусть возьмет хотя бы такие, какие есть».
Мы нашли помятую и грязную чалму, бывшую когда-то белой, и очки, — они лежали в стороне, под кустом слегка засыпанные песком. Вот и конец ишана. Сейчас его душа ходит без очков. У меня на столе лежит кооперативная книга с записями на бухгалтерских графах и на ней этот странный сувенир — помятые оловянные очки, без стекол, перевязанные веревочкой.
РАССКАЗ О МОЛОДОСТИ
Утром странный человек ходит по крыше. На фоне зари он похож на фотографию, снятую контражуром. Он в ночной сорочке и в брезентовых сапогах со шнурками. Холодный ветерок треплет мягкие волосы. Человек стоит и смотрит. Дело происходит в день выхода нашего в пустыню. Под ногами человека простираются ночные тени развалин древнего Куня-Ургенча. Солнце появляется из-за глиняных крыш, из-за минаретов, из пустыни. Оно освещает серые глаза и маленькие усики человека.
Люди, спящие на веранде, просыпаясь, замечают солнце, крышу и человека на ней. Они уже знают, что это новый пассажир колонны, тихий пожилой ученый с восемнадцатой машины.