Выбрать главу

Собеседник вынул папиросу, закурил и сказал, затягиваясь:

— Я обошел полрайона. Мне не нужны бумажки. Дай, думаю я, посмотрю на поле. Я не видел трактора. Я не видел уполномоченных. Я видел гуза-паю. Помни мое слово — это плохая картина!

И он ушел в обратную сторону.

— Это был Халилов, — сказал мой спутник.

— Халилов?

Я слыхал про него. Старый большевик, краснознаменец. О нем говорили во всей Кокандщине. Если о человеке говорилось во всех чайханах, то он стоит разговоров. Это имя развешивалось на пуды авторитета.

— Халилов, Халилов… Он был героем в Красной Армии. Он не зря сейчас занимается хлопком в Бувайде…

Мой товарищ собрал свою сумку, и мы отправились к Бувайдинскому району.

Южная ночь спускалась быстро. Она нас застала в дороге, у последнего кокандского кишлака. Мы не могли уже в темноте разбирать дороги. Темные силуэты деревьев стояли ровными рядами. Вдруг впереди заколыхались какие-то темные фигуры.

— Ким? — закричал грубый голос. — Сиэга нима кирэк?

И одновременно грянул выстрел. Мы ответили, ругаясь по-русски.

— Что надо? Кто такие? — сказал тот же голос, и три человека подбежали к нам.

Они схватили нас за руки, отобрали сумки и повели куда-то в темноту.

В дальнейшем я помню низкую комнату, освещенную керосиновой коптилкой. За столом сидели бородатые узбеки в халатах и тяжело смотрели на нас. Они все быстро говорили по-узбекски, и мы не могли понять из их разговора ни слова. Потом вошел молодой узбек. Он посмотрел на нас, потом начал рыться в сумках.

— Хоп! — воскликнул он, смеясь. — Все в порядке! Не бойтесь! Наш колхоз и актив бедноты поставили сегодня ночью заставу вокруг кишлака. Наш кишлак пограничный. Наш район — район сплошной коллективизации, вы знаете. На днях будет в районе торжественный праздник завершения сплошной коллективизации. Но наши баи-кулаки бегут за границу. Граница кишит вооруженными кулаками. Они убегают ночью, бросая дома. Мы по собственной инициативе решили задерживать их.

Я вспомнил небывалый подъем колхозной волны, охватившей Кокандский район. Зверства кулаков были ей ответом.

Мы остались ночевать в колхозе. Из пленников мы превратились в гостей. На другой день мы ели плов и составляли предварительную статью о Бувайдинском районе. Мне из нее запомнилось такое место:

«Бувайдинский район следует считать неблагополучным. Это резкий контраст с соседними районами сплошной коллективизации. Неблагополучно на полях и в некоторых районных организациях. Задание по увеличению хлопковых площадей не выполняется. Тракторы МТС стоят без плугов, а конные не используются. Кулачество, организуя басмаческие шайки, ведет бешеную кампанию против колхозов. Близость гор и большая территория района создают благоприятные естественные условия для маневрирования бандитов…»

Мы вступили в Бувайдинский район и, проведя день в одном из кишлаков, наутро отправились к Уч-Купрюку.

Войдя в него, мы увидели на площади странное оживление. Стояли толпы дехкан. Под деревом рыли две ямы. Через площадь пробегали люди с красно-черными повязками на рукавах.

Нас ввели в райком партии, и мы увидели в небольшой комнате два трупа, лежащие на столах. Один из них был в черном пиджаке и с красным бантом ордена на груди. Я узнал Халилова, краснознаменца Халилова, героя Красной Армии, переброшенного на хлопок.

Он проводил собрание колхоза в кишлаке Найман. Во двор примчались конные всадники в масках. Один из них остановился против оратора.

— Так вот он, Халилов! — сказал он. — Ты организуешь колхозы! Хорошо же!

Кроме него убит молодой агроном Алимов. Басмачи умчались к горам…

Вот все, что я знаю о происхождении двух могил на площади под громадным деревом в Уч-Купрюке.

…Площадь эта большая и зеленая. В тот вечер на похоронах она была наполнена колхозниками. Напротив чайханы у ворот плакала жена краснознаменца. Дул легкий ночной ветерок. Площадь была освещена фонарем трактора. Он рычал по-боевому, как машина, готовая к работе. В широкой полосе света стоял на земле письменный стол. Стоя на столе, секретарь райкома, очень молодой узбек, дрожащим, звонким голосом говорил молчащей толпе:

— Вот наша кровь, пролитая проклятыми бандитами. Они нас не устрашат. Мы создадим новые колхозы, мы отомстим убийцам. Но мы скажем прямо… — Он остановился и посмотрел на толпу. — Мы не знаем, кто пойдет с нами и кто нет.