Немножко Парижа
Красота и сила окружают меня, блестящая и торопливая жизнь проносится мимо. Это народ, народ, несущий факелы. По самому незначительному поводу он приходит в возбуждение, сжигает ракеты, разбрасывает искры вокруг.
Всё здесь смешано, порок, разврат, и снова красота, и снова сила. Среди ритмов великой архитектуры и искусства раздаётся самое фальшивое пение и самая наивная музыка. Что за шарманки и что за уличные певцы в Париже! И ни одного настоящего великого композитора нет во всей истории французского искусства! Народ на улице часто насвистывает марш, но сам он не идёт в такт с ним. Когда национальная гвардия или версальские войска маршируют по городу, как жалостно смотреть на них. Также и Марсельезу за границей можно слышать в лучшем исполнении, чем в Париже.
Но этот народ любит играть и петь. Радость и жизнь опьяняет их и поднимает их настроение. На улицах они громко окликают друг друга, кричат на лошадей и мастерски хлопают длинными бичами. И наряду с их превосходством, их пренебрежением ко всему иностранному выступает их детское любопытство. Встретят они на улице китайца или даже только араба, они оборачиваются, и стоят, и смотрят на него. В Сан-Франциско не оборачиваются даже на дикаря с кольцом в носу.
Они проходят свой путь, как весёлые танцоры, как самый юный и самый лёгкомысленный народ на свете. И редко, очень редко у них можно заметить нарушение формы. Старая культура у них в крови, они избегают всяких проявлений грубости и умеют сохранять равновесие. Как все настоящие аристократы, они консервативны, они теперь ещё запечатывают свои письма облатками и употребляют спички, ужасный серный запах которых уступает только запаху американских серных спичек. Их прошлое велико, они живут им; генерал в мундире остаётся их богом, и они вздыхают по величию монархии. Рассыльные в министерствах ещё теперь носят двууголки.
«Monsieur!» — «Monsieur!»
Перед моей гостиницей вечером как-то сидит поварёнок, который моет посуду, и один из поваров. Они сидят и болтают между собой, окончив дневную работу. Затем поварёнок встаёт и говорит:
— Покойной ночи, monsieur!
И повар отвечает:
— Покойной ночи, monsieur!
Форма никогда не забывается…
Однажды получается письмо. Это ответ на просьбу о свидании. Молодая дама недавно овдовела, горе её ещё свежо, и она писала на траурной бумаге. Но она обещала прийти на свидание.
Я знаю, что это правда. Я видел траурное письмо.
Некто рассказывает:
Пять часов утра. Я уже встал, потому что я не спал всю ночь. Я несчастен и покинут; я не болен, я только получил письмо, из которого узнал, что я покинут.
Я выхожу из своей комнаты на улицу и попадаю в извозчичий кабачок. Я спрашиваю кофе и коньяку. Там уже сидят извозчики за своим первым завтраком; пять извозчиков, они громко разговаривают и едят.
Я сижу и держу в руках маленькую фотографическую карточку, я смотрю на неё и без конца перечитываю несколько слов, что стоят на обратной стороне… Меня просили сжечь карточку; но я не сжёг её сегодня ночью. Я показываю извозчику рядом со мной, он рассматривает её, ухмыляется и говорит, что у меня хороший вкус.
— Вы ошибаетесь, — говорю я. — Это моя невеста!
Тогда он хвалит меня ещё больше за мой хороший вкус.
Он передаёт портрет дальше своим товарищам и повторяет, что это моя невеста. Все любуются её портретом и радуются на неё, громко говорят и улыбаются при этом.
— Я хочу сказать, что она больше уже не невеста мне, — признаюсь я. — Я получил вчера вечером от неё прощальное письмо. Оно со мной; вот здесь она пишет мне это!
Я показываю письмо и говорю им, где это стоит, что она «больше не хочет». Извозчики не умеют читать на языке, на котором написано письмо, но, когда я показываю им, где это написано, они кивают и становятся серьёзными из сочувствия ко мне. Мы пьём вместе. Теперь немного больше пяти.
Входит компания мужчин и дам, с шумом и смехом. Они, очевидно, явились с бала так рано утром, потому что они одеты по-бальному, утомлены и бледны, но веселье так и бьёт в них. Им тоже пришло в голову зайти в этот извозчичий кабачок; они тоже спрашивают кофе и коньяк. Извозчики показывают и чужой компании карточку и объясняют, в какой это связи находится со мной. Все выражают мне сочувствие, высокая молодая девушка смотрит на меня мечтательно.
Я выпиваю ещё чашку кофе ради коньяку, и извозчики также каждый раз пьют со мной. И чужая компания принимает в нас участие, они кивают нам и поднимают свои стаканы.
Вдруг высокая молодая девушка подходит ко мне, берёт две розы, что у неё за поясом, и протягивает их мне. Остальные сидят и смотрят. Я встаю и, смущённый, благодарю её. Она обнимает мою голову, целует меня в губы и возвращается на своё место. Все одобрительно перешёптываются.