Дункан ответил: «Я всегда откровенен с тобой, Сэм».
«Этот твой капитан не раскаивается ни в одном своем безумном действии, им когда-либо совершенном. Это безумное самомнение тирана, а ты клянешься, что он нам нужен. Провидец? Фантаст-мечтатель?» Грант выбросил окурок сигары в бушующий ветром дождь. «Проклятый головорез».
Оливер осадил упряжку, мчась к баррикадам, поводья впились ему в руки в перчатках. Животные свернули, крутя мордами, запаниковав на бегу, когда задние колеса экипажа, тормозя, занесло в сторону, а затем они остановились.
Грант, не дожидаясь полной остановки, распахнул дверь экипажа «Студебеккер», ринувшись в дождливую бурю. «Моя слепая бабка, и та лучше справилась бы с этой четверкой!»
Дункан соскользнул со ступенек экипажа, поднял воротник и спрыгнул на землю рядом с Грантом. Они быстрым шагом подошли к стене из мешков с песком и колючей проволоки, забаррикадировавшей угол у пересечения Кэнал-стрит и Двадцать Первой улицы.
Два солдата поднимали там еще один мешок, пытаясь водрузить его на груду других. Он повалился вперед, и Грант схватил мешковину. Один из военных, с капральскими нашивками, сказал, не глядя на него: «Премного благодарен! С этими чертовыми придурками одни только сплошные мучения на мою задницу!», после чего сунул себе за щеку табачную жвачку.
«Вольно!»
Капрал вытаращил глаза, мгновенно превратившиеся в белые шары, а затем неуклюже отдал честь и вытянулся в струнку. Грант кивнул на заграждения и солдат, расставленных вдоль Кэнал-стрит. «Для чего это всё, солдат? И смотри не подавись этой гадостью».
Капрал, который был слишком стар для своего звания, выплюнул изо рта коричневую струю. «Черт, нам ничего не говорили о том, что вы сюда прибудете, господин Президент».
«Когда это произошло?»
«Заключенные вырвались из главного блока камер сразу после ужина. Нам приказали взять под контроль улицы на случай, если они прорвутся через главные ворота. И должны еще прибыть подкрепления из Форт-Индепенденс. Сэр».
Грант проверил наличие армейского Кольта в плечевой кобуре у себя под пальто. «Тебе нужно что-нибудь взять с собой из экипажа, Джон?»
«Я просто буду стараться держаться рядом с вами, сэр», ответил Дункан.
Солдаты, передвигавшиеся по Кэнал-стрит, стали показывать на них и толкать друг друга локтями, когда Грант с Дунканом двинулись дальше, пробираясь сквозь серую завесу лившейся с небес воды, проходя последний квартал к тюрьме Либби. Грант стал хромать, от застарелой травмы, из-за которой он был вынужден тащить за собой ногу. Он выглянул из-под шляпы, когда рваная молния осветила мощеную булыжником улицу и главный вход в тюрьму. По груди его струились потоки дождя.
Грант произнес, ни к кому не обращаясь: «Дьявольский склад».
Стоявшую в удалении от кирпичных зданий заводов и предприятий Кэнал-стрит тюрьму Либби по-прежнему можно было ошибочно принять именно за то, чем она когда-то и была на самом деле – за продовольственный склад. Трехэтажное сооружение, скрытое за стенами с колючей проволокой, подавляло весь окрестный квартал, став тюрьмой, но с погрузочными зонами для грузовых вагонов, торговыми прилавками и ржавыми знаками, приглашающими фермеров – напоминаниями о прежнем назначении здания.
Грант сказал: «После капитуляции я приезжал сюда, забрать труп молодого лейтенанта. Он подавал большие надежды, но попал в плен и был отправлен сюда». Он вытер лицо от потоков дождя. «Покончил с собой, проглотив собственный язык. Он понимал, что мы побеждаем, и не стал ждать последних нескольких недель до Аппоматтокса».
«Я искренне сочувствую, Сэм».
«Мы проклинали тюрьму, в которую превратили это место, а теперь мы сами используем его точно по такому же назначению».
«Иногда разница только в цвете мундира».
Тут с виргинских холмов прогрохотал гром, и Грант посмотрел на Дункана: «Джон, никогда больше не повторяй эту фразу при мне».
Грант захромал еще сильнее, когда они подошли к въездным воротам. С подоконников четвертого этажа над входом свисали вниз простыни с намалеванными на них кровью надписями «СПРАВЕДЛИВОСТЬ ДЛЯ НЕВИНОВНЫХ!», «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД!» и «МЫ ГОТОВЫ ПОГИБНУТЬ!». Уголками эти простыни были привязаны к железным тюремным решеткам, дождь смывал кровь с этих посланий на стены, и казалось, будто само здание Либби было расстреляно в упор.