«И он по-прежнему там. Я просто не могу пока смотреть на эту каюту. Со всеми ее повреждениями, и в связи со всем случившимся здесь».
Фулмер почти бочком осторожно пробрался мимо темных очертаний научных приборов, следуя слабым отблескам отражений лабиринта столов и стеклянных аквариумов, туда, где перед массивной дверью хранилища стояла Сара.
Пока он шел, ударяясь коленями и голенями, он сказал: «Я понимаю, но подумайте о том, что когда-нибудь вам все-таки придется включить свет, увидеть и вспомнить всё, хорошо?»
Сара сказала: «Мне сказали доложиться отсюда, когда сюда приду».
«У нас особое задание. Немо нужно кое-что извлечь из хранилища».
«Оу. Я знаю код».
«Я тоже. Это дата убийства его жены и сына войсками в Хамаре», сказал Фулмер, набрав код. «Если он дал его вам на хинди, значит, он вас так проверял. Это означает, что он вас всех тут выстроил в струнку, прямо как отряд».
«Для чего?»
«Помогать ему сражаться вместе с ним на своем Наутилусе». Фулмер открыл замок хранилища, механизмы его сработали: «До самого его конца».
Сара сказала: «Я не была уверена, подойдет ли еще этот код».
Он распахнул тяжелую банковскую дверь, вес которой отбросил его назад. Он вошел и зажег свечу на подставке на ближайшей полке внутри.
Фулмер постоял какое-то время, в окружении оружия, фотографий, картин и формы. Того, чего он не видел уже много лет. Он двинулся вглубь хранилища к Кракену, который по-прежнему находился на своем месте с открытым ртом и бумажными кораблями, тонущими в его большом деревянном брюхе.
Он сказал: «Я думал, старый Кракен давно отправлен в огонь».
«Мы получили координаты у этой машины».
«Я знаю, что это штука работает дьявольски хорошо, я только поражен тем, что он ее сохранил. Капитан особо не славится прихотями. Вы воспользовались этими координатами?»
Сара ответила: «Нет. Нам не пришлось, он повел корабль другим, своим путем».
«Не удивлен этим. Так вы и нашли меня?»
Фулмер протянул руку к шкатулке и, повернув сбоку выключатель, снова запустил гарпий, которые вновь закружили и набросились на крошечные корабли. Он сказал: «Как старший помощник, я скажу, что важно знать эти координаторы. Знать, что вас ожидает. Или не ожидает».
Из Кракена высунулся язык, с напечатанной на нем информацией о затонувшем корабле, как и прежде. Фулмер оторвал его, а потом, свернув, положил себе в карман.
Он сказал: «Небольшой фокус, который я узнал от чувака, который все это сделал. Это было прямо перед тем, как он получил пулю в голову, когда корабль захватили военные».
Фулмер отодвинул стойку с винтовками, за которой оказался тайник с латунными торпедами, блестящими, отполированными и сложенными как поленья на зиму. Кроме них, там были коробки с бикфордовыми шнурами, детонаторами, запалами и часовыми механизмами.
Сара сказала: «Я и понятия не имела…»
«Ты и сейчас еще не все понимаешь. Помоги-ка».
Фулмер взял торпеду за один ее конец, длиной она была пять футов, и поднял ее, а Сара взяла ее с другой стороны. Она думала, что торпеда будет тяжелей, чем она оказалась на самом деле, и соответственным образом отреагировала.
Фулмер сказал: «Внутри она пустая, кроме системы наведения и немного пороха для запуска, там ничего нет. Никакого специального груза. Пока».
Сара сказала: «Можно себе представить, какой вой поднимут все газеты из-за этого проявления––»
Они задним ходом двинулись к двери хранилища. «––Двуличности? Если бы Немо и в правду действовал в соответствии с этими своими принципами, то он должен был обратить это оружие против себя самого?», спросил Фулмер. «Я слышал это уже тысячу раз, а то и покруче».
«А ты как думаешь?»
Фулмер посмотрел на Сару: «Все, что имело место между капитаном и мной – это наше дело, и в свое время будет между нами улажено».
Сара ответила: «Сказано очень элегантно и очень уклончиво. Это ты?»
Они остановились у двери, где мерцала свеча, последнее догоравшее ее пламя осветило стопку фотографий на полке. Верхняя из них, свернувшаяся, представляла собой фотосепию молодого человека с идиотской ухмылкой на лице и двумя однозарядными винтовками на каждом плече. Никакой формы на нем не было, только оборванная одежда, и стоял он перед какой-то «бродячей» шхуной.