Немо ответил: «Рискну предположить, что не осталось ничего, чего бы у вас не было, Робур».
«Возможно, вы правы».
Сара сказала: «Стоя посреди всего этого, вами созданного, думаю, это как раз идеальное место, чтобы выяснить, доживу ли я до завтрашнего утра».
Робур посмотрел на Сару суровым холодным взглядом, таким же, каким и она посмотрела на него: «Я приложил все усилия, чтобы ты получила блестящее образование. Мой долг перед тобой в этом смысле выполнен, хотя я надеялся, что ты останешься рядом со мной, и мы будем работать вместе. И рассчитывая на это, я специально соответствующим образом оформил твою каюту».
Сара поняла, что на нее смотрит лейтенант, почти прицелившись в нее глазами. Она внезапно отвела взгляд, посмотрев на Немо, но сказала отцу: «А что, если я просто не смогу?»
Ветер от надвигавшейся бури стал нарастать, он уже был на грани резкого, налетая на покрытие. Робур сказал: «Это было бы весьма прискорбно».
* * *
Фрегаты, броненосцы, эсминцы и небольшие канонерские лодки образовали широкий круг, встав лицом друг к другу, и на всех из них развевались собственные национальные флаги. Очертания их палуб были видны по фонарям и факелам, даже когда корабли стали стали окутывать бурлящие волны начинающегося шторма.
В голубой вспышке молнии высветилось несколько кораблей с вооруженными экипажами на палубах. Грант наблюдал за этим через увеличительное стекло окна во всю стену обширной столовой, с фигурами Зевса по обеим его сторонам и молниями, исходившими у них из пальцев и направленными в комнату.
Грант отвернулся от кораблей, сказав: «Не вижу ни одного дипломата».
«Ты удивлен», сказал Робур. «Они все в трюмах, трясутся от страха. Они не ты, Сэм».
«Больше не называйте меня по имени».
«Я всегда исполнял ваши пожелания, сэр».
Столовая Города в Небе была оформлена торжественно и грозно, наверное, такой можно было себе представить зал пиршеств викингов. Стены и потолок тянулись непрерывно вверх, казалось, в вечность. Единственным исключением в этой конструкции являлось господствовавшее в этом залее огромное окно, к которому были прикованы глаза все присутствовавших. Робур и Немо сидели напротив друг друга, как зеркала, а Грант и Сара расположились за роскошным столом рядом с ними. Лейтенант остался у дверей, улыбаясь, на случай попытки побега или покушений.
Робур сказал: «Весь мир собрался, чтобы встретиться с вами, господин Президент. И они стали колоритной мишенью».
Грант сказал: «Ты в полной жопе; атаковать эти корабли? Ты думаешь, им есть дело до меня? Да они плевать на меня хотели. Черт, ты знаешь, что половина из них верят в то, что я прямой участник этого хаоса, который устроил ты!»
Робур ответил: «Но ты участник, потому что этот контролируемый хаос был создан членом твоего кабинета. Ты весь в крови, Сэм. Мистер Президент».
«Я никогда не отрекался от своего прошлого, но в данном случае всё не так. Того, на что ты рассчитываешь, такого не будет. И моя смерть ничего не значит. Снесут мою голову – кто-то другой сядет на мое место, и первый же приказ, который он отдаст – это открыть по тебе огонь из всех орудий».
«И каким же образом? Палить по воздуху? Или под водой?»
Немо посмотрел на него, и Грант повернулся к нему: «Вы его поддерживаете? Возьмете на себя все флоты мира?»
Немо ответил: «Раньше я уже это делал».
«И это не принесло вам ничего, кроме смертного приговора. Может быть, мир и не стал лучше, и не изменился, чтобы удовлетворять вашим пожеланиям, но вы, два негодяя, только сделаете его еще хуже».
«Это прямо какой-то революционер-подстрекатель, а не государственный деятель», сказал Робур. «Кто, как не вы, лучше всех знает, что нужно сначала все уничтожить и разрушить, чтобы затем восстановить, воссоздать. Я предложил лучшему нашему капитану то, что вы не в состоянии предложить. Культивировать океаны, так, как он считает нужным. Не будет больше голода, будут новые источники энергии, контроль над небом. Новая Утопия. Это гораздо лучше, чем какая-то отсроченная на время казнь через повешение».
Грант встал и стал ходить вокруг стола, как будто он находился в своей Конторке, окруженный колеблющимися членами своего кабинета. «Не получится такого, никогда. У каждой страны какие-то свои намерения и поползновения, и они никогда не встанут перед вами на колени».