— Эта штука переоборудована, — сказал наконец Ладани, — на коротких волнах она может принимать специально предназначенные для нее сигналы.
Наступила глубокая тишина.
— Чей приемник? — спросил Ружа.
— Это Пали, вернее, мой, — дрожащим голосом ответила Эва Ласло. — Он мне его подарил!.. Но ведь это ужасно!
Ладани и Салаи смотрели на нее с участием.
— В квартиру проникли через окно туалета, — доложил один из следователей.
Ружа вздохнул.
— К сожалению, — обратился он к девушке, не сводя глаз с ее испуганного лица, — мы должны считаться с тем, что и вы фигурируете в их списках.
— В каких списках?
— Те, на кого работал Ковач, видимо, знали адрес вашей квартиры и место, где расположен тайник, знали и о приемнике.
— Мне страшно! — прошептала девушка. — Что со мной сделают, если они сюда вернутся? Какое счастье, что меня не было дома!
— Да, в противном случае мы едва ли смогли бы сейчас разговаривать с вами, — откровенно признался Ружа.
— Я уеду отсюда, — истерически закричала Эва. — Я не вынесу этого! Эти игры не для меня.
— Вы можете оставаться в квартире, мы позаботимся о вашей безопасности.
— Разве со мной что-то может случиться?
— Не знаю, все может быть. Вы достаточно долго общались с Ковачем, и они могут предположить, что вы что-то знаете.
— Клянусь, он не говорил со мной ни о чем! И вообще, заметь я хоть что-нибудь подозрительное, я обязательно бы вмешалась и не позволила бы ему впутаться в эту историю!
— Каким образом? Обратились бы к нам?
— Как ни странно: да! Возможно, он порвал бы со мной, но был бы спасен.
— Вы поступили бы правильно, — согласился подполковник.
Руководитель группы экспертов подошел к Руже.
— Мы закончили!
— Благодарю вас! Пусть двое останутся здесь, наведут порядок. Не исключено, что они мне понадобятся. Остальные свободны.
Кути, едва начался обыск, пристроился к книжному шкафу, найдя себе занятие по душе и как следователь, и как литератор. Снимая книги, он прочитывал абзац-другой и только потом перелистывал страницы, проверяя, не спрятано ли что между ними.
— А что с этим делать? — спросил он, услышав приказ Ружи об окончании обыска, и протянул ему пачку фотоснимков.
— Мог бы и раньше мне показать, — с досадой сказал ему Ружа.
Кути подошел к столу и аккуратно, по восемь штук в ряд, разложил на нем фотографии.
— Вуаля́! — сказал он, театральным жестом приглашая шефа.
— Брось дурачиться, — укоризненно покачал головой тот и шепотом отдал распоряжение: — Позови привратниц!
Кути вышел в прихожую и послал стоявшего у дверей милиционера за старушками.
— Посмотрите, — сказал подполковник девушке, — быть может, кого-то узнаете.
Эва внимательно посмотрела на фотографии.
— Вот этого почтальона я знаю. Когда он застает меня дома, я угощаю его рюмкой ликера, и он в благодарность частенько приносит мне заказную или служебную почту сразу, как только она поступает. Случается, даже вечером.
— Больше никого не узнали?
— Нет, — отрицательно качнула головой Эва.
— А кто же этот? — показал Ружа на снимок, запечатлевший того почтальона, с которым он столкнулся в воротах.
— Привел привратниц! — доложил милиционер.
Сестры были убеждены, что наконец-то их ожидают заглавные роли, во всяком случае, они ожидали чего-то подобного и с волнением оглядывали комнату.
— Добрый день! — как старого знакомого, приветствовали они Кути. А на Эву бросили колючие взгляды. — Нас пригласили, — пояснили они хозяйке.
— Да-да, — сказал Ружа, с трудом сдерживая улыбку. — Нам нужна ваша помощь. Покажите, пожалуйста, кто из этих людей ваш постоянный почтальон?
Старушки сунули руки в карманы передников, достали очки и долго их протирали носовыми платочками, разглядывая на свет, достаточно ли чисты стекла. Потом склонились над фотографиями.
Каждый снимок они изучали, как ученый изучает под микроскопом какую-нибудь редкостную бактерию.
— Это госпожа Буяки из восемьдесят восьмого, — стала перечислять Катица, Оршика согласно при том кивала. — А вот Дежё Киш разговаривает с дядей Дани — разумеется, перед рюмочной… А Яника снова гоняет на велосипеде по тротуару…
— Почтальона, пожалуйста, — попросил Ружа.
Перебрав почти все фотоснимки, они одновременно схватились за фото с изображением старого почтальона.