— Сколько на ваших? — нервно спросил Юнг.
— Тридцать две минуты десятого.
— Значит, уже не позвонит, — поднялся Юнг. — Или разве что вечером. — Он взял с рояля портфель. — Сидите тихо и не показывайтесь на улице. Вас и так слишком многие видели.
— Если бы вы прислали мне девочку, — сказал Вольф, — я пообещал бы вам даже в окно не выглядывать.
Юнг пропустил его слова мимо ушей.
— Без моего приказа вы не можете покидать этот дом. Мы не вправе рисковать. Понятно?
Вольф кивнул и, удобно вытянув ноги, сцепил руки на животе, всем своим видом показывая, что приготовился к затяжному безделью.
В этот момент зазвонил телефон. Вольф вскочил. Юнг медленно положил портфель на рояль. Лицо его застыло от напряжения. Выждав еще два звонка, он осторожно поднес трубку к уху.
— Бутон! — послышался искаженный магнитофоном голос.
— Мак! — отозвался Юнг.
— Наш человек проник внутрь! — сообщил голос. — Если возникнут осложнения, проводим операцию «ноль». Но без меня ничего не предпринимать! Понятно? Слушаю ваше донесение!
— Все ясно! — сдавленным голосом сказал Юнг. — Записка ушла. Сегодня ее передадут по назначению.
Он ждал ответа, но в трубке раздался щелчок, потом частые гудки. Инженер пожал плечами и положил ее на место.
— Кто это был? — поинтересовался Вольф.
— Я не знаком с ним. Единственный, кто его знает, — Ковач!
Юнг взял портфель и вышел из дому.
2
За столом в комнате для свиданий сидел Салаи, напротив него — двое сержантов.
— Не замечали мы ничего подозрительного, — говорил один из них, грузный, усатый мужчина, державшийся уверенно и степенно. — Ну а ежели адвокат просил выйти, я выходил, как положено, и, уж что они там промеж собой делали, не могу знать.
— Разумеется, — сказал Салаи. — Но все же давайте начнем сначала. Только слушайте меня внимательно, — обратился он к грузному сержанту. — Встаньте туда, где вы стояли, когда адвокат был уже в помещении.
Сержант подошел к двери, повернулся кругом и посмотрел на Салаи.
— Я всегда здесь стою, у дверной ручки! — сказал он.
— И в тот раз так стояли?
— В точности, как говорю!
Салаи обратился теперь к другому сержанту — коренастому парню с жилистой шеей.
— А вы сядьте на место Ковача и постарайтесь припомнить весь ход свидания, все до последнего движения. Каждая мелочь может иметь значение… Я буду за адвоката.
Наступила напряженная пауза. Салаи встал и, подражая адвокату, принялся расхаживать по комнате. Вот он резко остановился, сунул руку в карман, вынул пачку «пэл-мэла» и, распечатав, предложил сидящему на месте Ковача сержанту. Потом взял сигарету сам и собрался уже прикурить, как охранник, стоявший у двери, сказал вдруг:
— Не так это было! Сперва адвокат выкурил сигарету, затем достал вторую и, прежде чем прикурить, предложил Ковачу. То есть сначала он мне предложил, а потом попросил разрешения угостить Ковача, и, когда я кивнул, мол, не возражаю, он протянул пачку подзащитному. Он, кстати, всегда так делает.
— Каждого подзащитного угощает такими вот сигаретами?
— По-разному, — неуверенно ответил охранник.
— Я помню, раньше он курил и «симфонию», — вмешался в разговор коренастый. — Угощал меня как-то. Но я «кошут» предпочитаю. Они ароматнее.
— Когда это «раньше»? — допытывался у него Салаи.
— Ну, — сержант сделал неопределенный жест, — давно уж. Когда по делу Фичора здесь бывал. Добился-таки для этого типа пожизненного, хотя все готовы были чем угодно поклясться, что ему не спасти свою шкуру. Словом, около года назад.
Салаи на минуту задумался, потом снова обратился к охраннику у двери:
— Ковач наугад брал сигарету из пачки или же выбирал?
— Не выбирал.
— А что адвокат делал дальше?
— Что он мог делать? Прохаживался, как вот только что товарищ старший лейтенант, говорил, руками размахивал, все уламывал Ковача раскрыть рот.
Салаи снова прошелся по комнате, жестикулируя и время от времени останавливаясь.
— Так он ходил?
— Точно так, — сказал грузный сержант.
— То есть иногда закрывал собой Ковача? Верно?
Охранник замялся и покраснел.
— Ну вот, — осерчал Салаи. — Я ведь вам не экзамен по бдительности устраиваю, а прошу помочь следствию!
— Случались, конечно, моменты, — уже с готовностью заговорил сержант, — но поверьте, товарищ старший лейтенант, я с Ковача глаз не спускал, не мог ему адвокат ничего передать. Даже если бы знак подал, и то я заметил бы!