— Это не моя, а служебная, — виновато потупил взор офицер, видя как оценивающе осматривается его гостья. Та как обычно пожала плечами и проследовала в туалет. Иван решил дождаться ее на кухне, параллельно приготовив что-нибудь быстрое для перекуса. В запасах нашелся черный хлеб, открытая банка с малосольными огурцами — ее еще месяц назад прислала его мама из деревни. Также нашелся обрезок колбасы и овечий сыр. Не много, но хватит на то, чтобы заморить червячка. Подумав еще мгновение, он достал рюмки и остатки отцовского самогона — не больше двухсот грамм. «Может, удастся ее разговорить» — подумал офицер — «если так вообще можно сказать о немой. Странно, конечно, как можно быть немой, но прекрасно все слышать? Может, травма какая, со времен прошлой войны. Хотя, что она делала на фронте, на военного она не похожа. Да и на сестру милосердия тоже не походит. Да и вообще, с прошлой войны прошло уже лет пятнадцать. Я сам тогда был подростком, пары лет не хватило, чтобы загребли на фронт. Ей тогда должно быть уже лет под сорок. Но по ее движениям, бегу и ловкости так и не скажешь. Снять бы с нее эти очки, да посмотреть прямо в лицо, так не дается же, зараза. Может хоть перед сном снимет, там и взгляну». Его размышления прервала вышедшая из туалета Равенна. Войдя на кухню она бросила быстрый взгляд на ужин и одобрительно покачала головой, садясь на облезлый табурет.
Для того, чтобы поддерживать нормальный разговор, Равенна всегда носила с собой небольшую записную книжку. Так было проще изъясняться, когда жестами было дело не решить. Так и в этот раз, после первой выпитой рюмки она достала из-за пояса свою книжку и остро наточенный карандаш. Он заплясал, выводя кривые и косые печатные буквы на желтой бумаге, подчиняясь ловким движениям руки девушки.
— Давно служишь в полиции? — прочитал Иван с некоторым удивлением. В этом коротком предложении было несколько грамматических ошибок. С другой стороны, на что он рассчитывал от иностранки, только недавно переехавшей в столицу другого государства. — Уже три года. — ответил он как будто бы сам себе, — В следующем месяце будет четыре.
— Ты служила в армии в Великую войну? — спросил он, минуя записную книжку, — Ты довольно неплохо обращаешься с оружием.
Девушка, помедлив на мгновение, отрицательно помотала головой.
— А где же ты служила, что так научилась ловко и метко стрелять? — девушка ничего не написала в ответ, а лишь загадочно улыбнулась. От нее исходила какая-то странная аура, то ли из-за того, что пару часов назад она спасла ему жизнь, то ли по еще какой-то неведомой молодому человеку причине, он не чувствовал исходящей от нее опасности. «Зачем бы ей было спасать его в баре, полном бандитов, чтобы прирезать сейчас? Чтобы я помог ей выбраться и залечь на дно? Не похоже на то. Скорее всего она действительно хочет разобраться в том, что происходит, а также отомстить за своих дружков из бара. Что же их связывало? Кто она, чем она занималась? Мы уже допили остатки водки, но она и глазом не повела. Крепкая. Надо будет попробовать еще раз. Хотя, может все же сдать ее в отделение, а они уж пусть потом разбираются?». Девушка зашуршала карандашом и передала ему новую записку.
— Ты видел уже таких роботов? Слышал что-нибудь? Нет, не слышал и не видел. Я, честно говоря, вообще не думал, что такое возможно, разве что в каком-нибудь будущем да и то… — он замолчал, девушка перехватила инициативу и через несколько секунд протянула ему новое предложение.
— Не выдавай меня полиции, я уверена, что все это связано. Не может полиция не знать, что происходит на заводе по производству боевых роботов. Ну как это, — возмутился Иван, — Очень даже может не знать. Я вот не знаю, да и капитан мой может не знать. Да и что ты, собственно, предлагаешь?
Равенна пожала плечиками, затем вольготно откинулась на табуретке назад, насколько она это позволяла и затянулась очередной сигаретой. Кепку она сняла вместе с курткой, находясь сейчас только в черных брюках, строгой черной же рубашке с ярко красными подтяжками. Очки она все еще отказывалась снимать, не смотря на все уговоры лейтенанта. Однако, даже при таком свете Иван мог лучше рассмотреть ее лицо. Мягкие черты лица, губы, ярко-красного сочного цвета, небольшой аккуратный нос, немного курносый, румяные щеки и высокий лоб. Однако все это никак не складывалось в цельную картину, не хватало самого главного, что должно быть у человека — его глаз. Без них образ никак не хотел собираться в голове у полицейского.