Тихо подкравшись к двери, она щелкнула выключателем, погружая комнатушку во тьму. Замерла, прислушиваясь к звукам за дверью и не услышав шагов, потянула ручку двери на себя. За дверью оказалась простая деревянная лестница, ведущая наверх, там горела еще одна лампочка.
«Слишком опасно идти туда, но и также опасно дожидаться этого психопата здесь, внизу. Была не была!» — с этими мыслями она начала свое восхождение к свободе. По крайней мере, ей так казалось.
Когда она наконец выключила лампочку, где-то еще, на этаж выше, раздались выстрелы и крики.
«Хоть бы они все там поубивали друг друга» — скривилась девушка, однако, решив для начала проверить, что же находится за дверью на лестничной клетке. Уже у самой двери она остановилась — запах гнили, гноя и формалина резал нос. Несмотря на это, девушка потянула ручку двери на себя. За ней оказалась небольшая спальня с большой кроватью в центре на которой спал человек, с головой накрытый тонким покрывалом. Запах гнили усиливался. Подкравшись к самому изголовью, Лаура с силой вонзила скальпель в место, где, как она предполагала, должна была находиться шея. Крики ее жертвы должны были затеряться в общей суматохе, творившейся наверху. Однако, к большому изумлению девушки, человек не издал ни звука. Откинув покрывало, Лаура содрогнулась, ее начало мутить. На кровати лежало тело, полностью состоявшее из отдельных маленьких кусочков плоти, неряшливо сшитых между собой грубыми черными нитками. Это была молодая женщина у которой отсутствовали груди, бедра и глаза. Черные впадины безжизненно смотрели на побеспокоившую ее сон пришелицу, они не осуждали, лишь просто смотрели своим всепоглощающим взглядом. Запах гнили резал нос, не выдержав, Лора накинула ткань обратно, девушку вырвало остатками обеда.
Придя в себя, она продолжила осмотр комнаты. В шкафу у правой стены нашлась ее одежда, аккуратно развешенная и пронумерованная цифрой двенадцать.
— Это что — он убил уже одиннадцать несчастных девушек, лишь бы по кусочкам собрать свою жену? Твою мать, во что я вляпалась! — ругалась она, попутно наспех натягивая одежду.
В тумбочки у кровати нашелся револьвер и три патрона к нему. По всей видимости, именно из него он отстреливался во время погони. Зарядив пистолет, она вышла из комнаты и начала подниматься на этаж выше. Звуки стрельбы все никак не стихали. Нужно было добраться до психа быстрее его гостей и забрать глазной имплант. Если бы он попал не в те руки, то кто знает, как бы все повернулось. Может быть, Славитания уже через месяц выставила бы сотню таких бойцов как она.
Медленно подкравшись к очередной двери, Лора присела и тихонько толкнула ее вперед, образуя маленькую щель. Четверо человек в форме отряда местной самообороны безуспешно вели перестрелку с убийцей, спрятавшимся за перевернутым шкафом. Сжав до хруста в пальцам револьвер и скальпель, девушка сделала быстрый рывок вперед, распахивая дверь, на ходу щелкая выключателем. В охватившем комнату мраке она чувствовала себя как дома и могла почти безопасно резать, кромсать и убивать своих врагов. Четверо человек сегодня не вернулись из патруля к своим семьям, один человек — окончательно вернулся к своей семье.
Желая замести следы и окончательно упокоить тела, Лаура, уходя, подожгла остатки висевших на окнах штор. Пожар, разразившийся в ту ночь, испепелил это пристанище боли дотла.
Добравшись до своего убежища, девушка первым делом разделась до гола и начала копаться в своей походной аптечке. Выудив из нее бинт, вату, ножницы, нить и бутылек со спиртом, она начала обрабатывать резаную рану на бедре. Подобно морской волне, кровь шипела от прикосновений ватки, заставляя Лауру покрепче сжимать зубы. Рана оказалась довольно глубокой. Взяв в руки иглу и нить, девушка, сделав несколько глотков огненной жидкости, принялась штопать, сводя вместе края раны.
— Как там учили? Белое с белым, желтое с желтым, а красное с красным — так вроде было? — скорчившись от боли, она пыталась отвлечь себя от головокружения. Конечно, она не раз была на операциях, да и ей самой несколько раз приходилось заниматься подобным в госпитале, но, чтобы самой быть и пациентом, и врачом — такое было впервые. Закончив с раной, она откинулась на спинке стула, стараясь отдышаться и прийти в себя. Посидев так недолго, девушка достала складное зеркальце, чтобы оценить масштаб катастрофы, который творился на лице.
Вместо глаза сейчас на нее смотрел черный проем пустой глазницы, мелкие шрамы усеивали все от глаза до виска, посередине щеки красовался глубокий порез. Тихо выругавшись сквозь стиснутые зубы, бывшая медичка убрала кровь и перебинтовала себе голову, оставив открытым лишь левую часть лица. Бинты мгновенно намокли и прилипли.